— Вы близки с Далилой?
— Если бы не она, то не было б и меня. Далила умеет найти подход к любому. А ещё она кладезь терпения. Болтаю без умолку, что уши вянут, а та всё слушает, да изредка зевает. Но слушает же! С Авророй и Сараей не заболтаешься.
— Почему?
— Одна в книжки уткнётся, а другая отмахнётся, лишь бы одной побыть.
— Мне рассказали, что до Двора тебе пришлось нелегко.
Лисица надувает губы.
— Кто сказал? Нет, постой! Неважно. Уши тут не только у меня.
Интересно. Есть доля вероятности, что она и правда не слышала, как мы с Кайденом обсуждали их в кустах. Решаю сыграть на её детском самолюбовании.
— Это важно. Я очень хочу узнать вас всех ближе. Не каждый день встретишь таких особенных девушек, да ещё и столь высокого статуса.
Мои слова ей явно льстят. Рута гордо расправляет плечи, вздёрнув подбородок. Капкан захлопывается.
— В десять лет в моей деревне случился пожар. Всё погорело дотла. Да так, что кости почернели. В тот день я ездила на базар, чтобы продать платья, сшитые вместе с мамой. — Она проводит рукой по зелёному наряду с листьями из бисера, показывая свою работу. — Брат обещал отвезти, но в последний момент сказал, что останется доделать дела в кузнице. Родители трудились в поле. Погода тогда стояла ветреная, и огонь моментально загнал всех жителей в ловушку. В живых почти никого не осталось. Мне пришлось ехать в город, ко Двору. Здесь жили дальние родственники по отцу. На кров и кусок хлеба зарабатывала чем могла. В основном шила и штопала. Однажды одно из моих платьев купила Далила. Так мы и познакомились. В девятнадцать я уже пробилась на самый верх. Король оказался ценителем золотых ручек… и прекрасного.
Рута хитро улыбается, и я не могу спорить с фактами: девица, как и все наложницы, обладает чарующей красотой. В ней будто есть огонь. Несложно понять, чем она зацепила самого короля Фахрона.
— Ты огненная лисица? — интересуюсь без задней мысли.
Она прищуривается, фыркает и близко-близко наклоняется ко мне.
— Думаешь, это я подожгла деревню?
Я ошарашенно вскидываю руки в защите.
— Нет. Конечно, нет!
Её глаза обрастают коркой льда.
— Ты мне больше не нравишься!
Рута перекидывает ногу, путаясь в подоле, взмахивает хвостом и уходит прочь.
— Я не…
Браво, Фэй! Браво!
Глава 23 Кошки-мышки
Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему. Оскар Уайльд, отрывок из «Портрет Дориана Грея»
Пока я занимаюсь самобичеванием из-за оплошности с Рутой, ко мне подходит Сарая, излучая неприкрытое наслаждение развернувшимся до этого шоу. Она кивает на лисицу, сидящую на траве. Рута щипает зелень и откидывает ту в сторону. Её хвост нервно подрагивает, а уши направлены к пруду.
— Это успех, моя дорогая! Мои поздравления.
И снова выкидываем формальности в урну.
— Смотрела как-то программу про животный мир… — отвечаю непринуждённо я. — Однажды там показали змею, которая перепутала свой хвост с добычей и съела сама себя. Представляешь? Глупая змейка без чувства самосохранения.
Я невинно выпячиваю нижнюю губу и хлопаю глазами. Через мгновение до фэйри начинает доходить. Она надевает маску смирения и садится, закинув ногу на ногу. Чуйка подсказывает — разговор выйдет тяжёлым.
— Итак, где ты была до и после покушения на принца?
— Пила, танцевала и уснула у фонтана в главном зале. Ещё вопросы?
— Непременно. Кто-то может подтвердить твои слова?
Меня пронзают два золотисто-чёрных глаза.
— Далила. Мы спали рядом.
Удобное алиби. Запомним.
— А другие девушки?
— Я им не мамочка.
Мне так не кажется.
— Предположим, но вряд ли ты хочешь, чтобы кто-то из них оказался под подозрением. Так ведь?
Сарая сдаётся и выдыхает.
— Аврора ушла раньше всех. Вероятно, уснула за книгой. Рута поднялась позднее. Тогда по календарю была её ночь в покоях короля.
Наложницы по расписанию. Всё лучше и лучше. Начинаю думать, что весь допрос — сплошная бессмыслица. Никакой ценной информации я так и не получила. Проглатываю комок раздражения и наблюдаю за угольной фэйри. Она посматривает на воду с лёгким отвращением, чем привлекает моё внимание.
— Не нравится пруд?
Удивление проскальзывает на лице собеседницы.
— Не люблю пресную воду и глупых рыб, — она делает акцент на последних словах и не может скрыть самодовольства.
— Как я тебя понимаю! Они только рот открывают, а сказать ничего путного не могут.
— Возможно, вопросы никудышные.