Змея медленно, очень медленно подняла голову.
В ушах Леварта раздался звук, как будто над его головой стартовал реактивный самолет. МиГ или Сухой.
Птицы, тысячи птиц, шум и хлопанье крыльев. Чувствовал на лице прикосновение перьев.
Глаза змеи прояснялись. И вот снова была каменная, озаренная солнцем равнина. Горячий вихрь несет песок и пыль. Птицы исчезли, но шум их крыльев все еще доносился.
Не сразу сориентировался, что это хлопает плохо закрепленное полотнище палатки, прижатое ящиком с амуницией. Над равниной, вдали синела горная цепь. Афганистан, подумал Леварт. Даже в грезах, в героиновой отлючке снова Афганистан.
— More tea, Drammond, old boy?
— Yes, please.
Ответил, хотя его не звали Драммондом. Он не знал ни слова по-английски. И понятия не имел, почему на нем мундир цвета хаки с офицерскими галунами на рукавах.
Лейтенант Артур Ханивуд кивнул слуге-индусу, давая ему знак, чтобы он налил чаю всем желающим.
— Война, — сказал он уверенно, — уже закончена. Мы достигли того, чего хотели. Усиления британского влияния в Афганистане. Divide et impera, my dear gentlemen. Кабул в наших руках, эмир свергнут, Афганистан поделен на провинции, вожди провинций — наши марионетки. Можно готовиться к возвращению.
— Готовиться к возвращению, — сказал Эдвард Драммонд, — надо смотреть правде в глаза. На этой войне некоторые полки завоевали видное место в истории Британской Империи, заслужили уважение и славу. 17-й Лейсестерширский и 51-й Йоркширский за Али Масджед, 8-й Ливерпульский и хайландеры Сифорта за Пейвар Котал — лавры, должен сказать, вполне заслуженные. Поэтому с досадой приходится говорить, что наш 66-й не имеет подобных заслуг.
— Во-первых, это неправда, — сдвинул светлые брови Генри Джеймс Барр. — Какого черта! Мы сыграли в этой войне свою роль, участвовали во многих сражениях. Судьба поскупилась для нас на такие крупные битвы, как при Али Масджеде, Пейвар Котале или Фитехабаде, но стыдиться нам нечего. Во-вторых, мы сражались там, куда нас послали и так, как приказывали. За нашу страну, за королеву и Отчизну. Не для похвал и наград, не для мраморных досок. Не нужны мне эти доски. Мне достаточно сознания, что я выполнил свой солдатский долг.
— Победа, — убежденно сказал Уолтер Райс Оливи, — вот то, что нужно солдату. Сила солдата в солдатской традиции, а традиция складывается из обычаев. Победа делает солдата. Особенно, если она большая и над сильным противником. А поскольку наши солдаты лучшие в мире, они на самом деле заслуживает противника получше, чем здешние туземцы.
Райс Оливи, Ханивуд и Барр были сослуживцами Драммонда и его одногодками, вместе, вся четверка, окончили Сэндхерст, вместе получили звание лейтенантов и назначение в 66-й полк Ее Королевского Величества. Это было почти год назад. Здесь, на бивуаке под Кандагаром, за общим чаем, с ними был еще один выпускник школы, окончивший ее на год раньше, старший лейтенант Томас Виллафби из Королевского 3-го Бомбейского кавалерийского полка, одетый также живописно, как его индийские подчиненные, в вязаный алкалак, перепоясанный пурпурным камарбандом.
Драммонд задумчиво вертел в руках чашку.
— Сержант Эпторп из второй роты, — сказал он наконец, — жаловался мне вчера. Говорит, мой отец, сэр, сражался с русскими под Инкерманом, а потом с бунтовщиками под Махраджпуром. С гордостью носит медали The Crimean War и The Gwalior Star. И до сих пор, когда он заходит в «Сити оф Йорк» на Хай Хоборн, все посетители бара ему кланяются. А чем я похвастаюсь после возвращения в Лондон, сэр? Что стрелял в черных полуголых дикарей в тюрбанах, вооруженных ржавыми ножами, луками и старыми пукалками? Тоже мне вояки, сэр. Один срам, сэр. Что мы здесь делаем, сэр?