Змея на лазуритовом катафалке двигалась все быстрее и быстрее. Глаз уже не успевал следить за ее перемещениями.
— Он не сможет принять решение, — произнес, выйдя из тени, профессор Викентий Абрамович Шилкин, дядя Кеша. На нем был халат и ленинский галстук в горошек. — Он не способен принимать решения.
— Да, да, Пашенька, не надо обманываться. Ты больной, нуждаешься в лечении. То, чем ты страдаешь, это классическая военная травма, вызванная стрессовыми ситуациями, психотическими эпизодами, как пережитыми, так и воображаемыми. Классический случай посттравматического стрессового расстройства. Словом, нервная декомпенсация. Разрушение адапционных механизмов. Галлюцинациии, панические расстройства, обсессивно-компульсивное расстройство… Все это еще углубляется стимуляторами… Наркотики вредны, Пашенька, разве ты не знаешь? Ведут к психозу, к антиобщественному поведению, к интраверсии… При капитализме, да, отсутствие перспектив и невозможность существования в загнивающей системе принуждают людей к поиску одурманивающих средств. Но в социалистическом обществе…
— Нет, не перебивай. У тебя депрессивные иллюзии, подозреваю даже синдром Котарда. Считаю также, что у тебя запущенный амнезийный синдром Корсакова, что ж, унаследованный генетический алкоголизм… Но поможем тебе, Пашенька, поможем, назначим психотерапию, да, да, и фармакотерапию. Да, да…. Главное это фармакотерапия. Несколько лет в закрытом учреждении, сколько, не знаю, ну, пять-шесть…
Дурной героиновый трип, подумал Леварт. Кошмарная наркотическая галлюцинация.
За Валуном, лейтенантом и профессоро, в темноте скрывался кто-то еще. Очередная eidola, видение.
Леварту казалось, что он узнает мундир цвета хаки и пробковый шлем, кожаный нагрудник, круглый шлем, длинные, до локтей рукавицы.
— Решай, Паша, — Валун явно терял терпение. — Бери то, что она тебе дает. Она выбрала тебя, и ты уже часть ее вселенной, тот мир, который там, за пещерой, уже не твой, нет в нем тебе места. Нет возврата. Нет и к чему возвращаться. Кто там тебя ждет? Вика? Не надейся, братан, фальшивая надежда. Вику ты уже потерял. Война отбирает женщин. Это правило, не имеющее исключений.
— Нет, — сказал Леварт, пересиливая себя, поскольку он твердо решил не вступать в разговоры с привидениями и иллюзиями. — Вика будет ждать.
— А хоть бы даже и ждет, — тут же возразил Валун. — Даже если захочет быть с тобой после Афганистана, все равно ты ее потеряешь. Будешь по ночам просыпаться с криком, мокрый от пота, и придет минута, когда ты будешь вынужден высказать все, что терзает твою душу. Надеешься, что навсегда вычеркнешь все из памяти? Но это возвращается. Расскажешь ей обо всем. Об автобусе. О кишлаке Шоранджал. О том, что случилось в Дарваз Даг. О заключенных в вертолете, которые не долетели до Кабула. О деревне Хане Джануб и девушке оттуда….
— Нет, об этом не расскажу.
— Расскажешь. Признаешься во всем. Будешь вынужден, иначе не будет тебе покоя. А когда ей во всем признаешься, она уйдет. Без единого слова, онемевшая от страха.
— Упадешь, — вернулся лейтенант Богдашкин, — на самое дно пропасти.
— Ты болен, Пашенька, — вмешался дядя Кеша. — Галлюцинации. По причине употребления наркотиков.
А ведь это все правда, подумал Леварт. И не только это.
Змея вдруг перестала танцевать. Все фантомы исчезли, пропали, как будто кто-то выключил проектор.
Опасность, — вдруг понял Леварт. Схватился обеими руками за наполненную пульсирующим звоном голову. Близко. Что-то. Или кто-то. Угроза. Несет угрозу.
Звон сменился на свистящую какафонию, достигшую кульминации в пронзительном высоком звуке, который был свистом, шипением и криком одновременно.
Иахема, — подумал он, шипение змей Горгоны.
Надо идти. Надо защищать. Она этого хочет.
Рядом с выходом из сокровищницы, на груде монет среди сундуков, шкалулок и скелетов стояло что-то вреде трона, типа массивного кресла с широкими подлокотниками, возможно, оно крепилось на спину слону. Леварт видел трон уже раньше, его внимание привлекла не столько мебель, сколько сидящий на ней в живописной позе скелет с остатками кольчуги и обломков золотого шлема. Теперь скелета не было. На трон сел кто-то другой. Белобородый старик с жестокой улыбкой на лице, одетый в тюрбан, длинную рубашку и черный жилет. Мулла Хаджи Хатиб Рахикулла. Черномор.