Сержант Гущин бросил ПКМ, не мог больше стрелять, пуля разорвала ему руку и оторвала два пальца. Схватил гранату, вырвал чеку зубами, бросил вслепую.
— Прощай, прапор! — хрипло крикнул он.
Стреляющий с утеса Бармалей не повернул головы. Мог не услышать, кровь текла у него из обеих ушей. А выстрелы и взрывы и так все заглушали.
Гущин полез за следующей гранатой. Последней.
Было воскресенье, седьмой день месяца июнь 1984 года. Четвертого года войны в Афганистане.
Откровение святого апостола Иоанна Богослова. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая.
Земля задрожала от грохота, затряслась от взрывов таких сильных и мощных, что со стен пещеры стали отрываться и с грохотом падать на пол большие скальные блоки. Рухнул один из лазуритовых менгиров. Пошел трещинами и с треском лопнул катафалк, закачалась и упала на груду черепов крылатая статуя женщины с персидской прической.
Я выбрала тебя. Но оставляю тебе свободу выбора. Выбора мира, в котором ты хочешь находиться и существовать.
Выбирай. Но выбирай рассудительно.
Ибо кто сходит с дороги разума, отдыхает в компании с тенью.
Леварт пришел в себя и убедился, что он один.
Совершенно один.
Оглянулся назад только раз. Когда выходил из расщелины.
Не увидел никого…
Там, где еще утром была застава «Соловей», где были блокпосты «Руслан», «Муромец», и «Горыныч», где были доты, бункеры, посты, траншеи и ходы сообщения, не было уже ничего. Если не считать изрытой, перепаханной взрывами, продырявленной ямами земли, дочерна выжженой, покрытой шлаком и смолой. Напалм все еще тлел и дымил в низинах, надо всем висел тяжелый, всюду проникающий смрад нефти.
И вонь сожженных человеческих тел.
Над побоищем и окрестностями кружили, жужжа, боевые вертолеты.
Леварт заморгал отвыкшими от яркого света глазами, дрожащей рукой потер лоб и веки. И увидел перед собой Савельева. Игоря Константиновича Савельева. Хромого Майора, особиста.
Он хотел что-то сказать, но не смог выдавить из себя даже хрипа. Жестом руки показал на больное горло. Савельев проследил взглядом за жестом. И увидел синяк, который оставила змея. Увидел окровавленный рукав, рассеченный шамширом Черномора. Увидел наверняка больше. От его васильковых глаз редко что уходило.
— Живой, — он подтверждал факт, но в его голосе прозвучало что-то вроде сомнения. — Спасся.
— Спасся.
— Пойдем.
На площадке стояли четыре санитарных вертолета Ми-4 с красными крестами на кабинах. В два из них санитары и десантники вталкивали носилки с тяжело ранеными и находящимися без сознания. В два других сажали тех, кто был в состоянии идти или хотя бы держаться на ногах. Леварт не мог узнать никого. Было слишком далеко.
— Трехсотых тридцать два, — ответил на незаданный вопрос Савельев. — Двухсотых и пропавших без вести еще не посчитали.
Подошли к краю, к тому месту, где когда-то был блокпост «Горыныч», названный именем былинного змея, охранявшего Калиновый мост, дорогу в страну мертвых. В перерытой и закопченной земле Леварт распознал лежащие тут и там какие-то предметы: погнутый цинк, магазин, каску, обрывок песчанки, РД, фляжку. Везде, как посеянные, как зерна во вспаханных бороздах чернозема, блестели гильзы. Латунные, из пулеметных лент. И покрытые краской, от калашникова.
Леварт почувствовал охватившую его пустоту.
Он не знал, но представлял себе, что первый удар принял на себя «Руслан», блокпост, которым командовал Якорь, старшина Яков Львович Авербах. Что Якорь получил пулю уже в первые минуты боя, его, раненого, забрали с блокпоста уцелевшие солдаты, перебравшиеся на «Муромец». Что на «Муромце» Якорь получил второе ранение, на этот раз осколками гранаты.
Не знал, что по блокпосту «Горыныч» моджахеды открыли ураганный огонь из миномета, безоткатной пушки и эрликонов, что под этим огнем погиб среди многих других Федя Сметанников, один из молодых, из пополнения. Что Ломоносов, младший сержант Олег Евгеньевич Станиславский, увидев падение «Руслана» и начавшийся бой на «Муромце», запаниковал. Что вместо того, чтобы защищать укрепленные позиции, решил вывести уцелевших солдат к Бастиону, окопам возле вертолетной площадки. Во время неорганизованного отхода получил пулю в висок и погиб на месте. До Бастиона довел оставшихся в живых Валера, ефрейтор Валерий Семенович Белых.