Отлежавшись, она переоделась в домашнее платье и села в мягкое кресло, стоявшее перед широким низким окном, выходившим в сад, а затем подозвала Эриссу небрежным взмахом руки.
– Господин лекарь уже выпустил тебя из лазарета?
– Да, госпожа. Я уже здорова.
– И что ты теперь собираешься делать?
– Я… – растерялась девушка, – я пришла прислуживать моей госпоже…
– У меня есть прислужница и я ею довольна. Я больше не нуждаюсь в твоих услугах.
Эрисса побледнела и закусила нижнюю губку. Глаза её наполнились слезами. Внезапно она упала на колени и поползла к госпоже, в отчаянии заламывая руки.
– Не прогоняйте меня, хозяйка! Умоляю вас! Не отсылайте от себя, лучше убейте!..
Она припала к ногам Шаки, покрывая их поцелуями и обильно смачивая горячими слезами.
Шака отпихнула её и вскочила, сжимая в ярости кулаки.
– Ты умоляешь тебя убить и я бы с удовольствием сделала это! Ты продажная шлюха! За дешёвый браслет и горсть серебра продала своё достоинство и честь госпожи! Ты ложилась под всякого, кто этого желал!..
– Нет! Нет!.. – в ужасе завизжала девушка. – Это неправда!
– Ты легла с Дансом уже будучи не девственницей! Когда ты успела потерять свою честь? Или ты обманула меня в первый же день?!
– Нет!.. Нет!.. – рыдала рабыня.
– Что «нет»? – Шака схватила её за волосы и запрокинула голову, заглядывая в залитые слезами глаза. – Кто ещё пользовался тобой в замке? Говори! С кем ты спала, мерзкая девка!
– Только с господином Виолентом! – взвизгнула Эрисса. – Он заставил меня! Пригрозил, что скажет, будто я украла у него золотой! Но я не брала, честное слово! Он сказал, что вы поверите ему, а не рабыне… И прикажете меня выпороть!..
– Когда это случилось?
– Через три дня, как вы меня купили… Я ещё никого и ничего не знала. Он встретил меня в саду… Затащил в альтанку… А после… Когда он одевался, то смеялся и… и… сказал… что если не получается с госпожой, то хотя бы её служанок…
Несколько мгновений Шака не могла произнести ни слова от негодования. Затем процедила:
– Это было один раз?
– Нет… Он часто заставлял меня удовлетворять себя… В разных местах…
– Почему ты не рассказала мне?
– Я… я боялась… Я знала, что вы не одобряете связь с мужчиной, к тому же господин Виолент ваш друг… И… и ему больше не нужно было уговаривать меня… Я сама с удовольствием ему отдавалась…
Шака с презрением отвернулась от плачущей рабыни и тут заметила Альсу, тихо, как мышь, сидевшую в уголке.
– Иди-ка сюда, – приказала она.
Девушка робко приблизилась.
– Господин Виолент приставал к тебе? Может, ты тоже уже отдалась ему?
– Нет, что вы, госпожа! – в ужасе отшатнулась девушка.
– Но он предлагал тебе это?
– Да…
– Угрожал?
– Сказал, что обвинит меня в воровстве…
– Тот же трюк… И ты не испугалась?
– Испугалась… – робко ответила Альса. – Но ответила, что лучше быть наказанной, чем ослушаться госпожу… Я сказала, что вы строго запретили мне спать с мужчинами.
– Умница, – погладила по щеке девушку Шака. Затем повернулась к Эриссе. – Я обещала, что если разлюблю тебя, то отпущу на свободу. Так вот Эрисса, ты больше не рабыня, ты свободная женщина!
С этими словами она разомкнула на её шее ошейник и сняла его.
– Не прогоняйте меня, госпожа… – плакала девушка.
– Более того, в память о нашей дружбе, я дарю тебе одно из моих платьев и два золотых стаба – твою стоимость… Альса! Дай ей деньги и моё голубое платье. Ступай с миром, Эрисса. Пусть богини Счастья и Удачи одарят тебя своим вниманием. Завтра утром на рынок отправляется повозка с овощами, можешь уехать с ней… Но больше я не желаю видеть тебя в замке. Свою отпускную возьмёшь у господина Арнувира… А сейчас оставьте меня, я устала…
На следующий день Шака встала рано, как обычно вставала, живя в доме Лоис Ландийской. Солнце едва поднялось над горизонтом, а Шака, одетая в лёгкий костюм, состоящий из штанов и короткой туники, обутая лишь в мягкие кожаные сандалии, покинула ворота замка. Стремительным шагом она побежала в сторону Скаарра, а следом трусил верный Аласдэр, не желающий оставить хозяйку ни на миг.
Прибежав на берег, Шака выполнила комплекс укрепляющих мышцы упражнений, а затем другой – развивающий гибкость и координацию. Аласдэр, ничего не знающий о воспитании госпожи, с изумлением взирал на её прогибы, растяжки и стойки на руках, прыжки и кувырки.