– О, так вы богатая бездельница, убивающая скуку сумасбродными поступками! По-видимому, в Альтамане царит полная свобода нравов, или вас не любят дома, раз позволили отправиться в далёкое и опасное путешествие в сопровождении одного раба. Кстати, вы не боитесь, что, попав в Алданию, верный пёс тут же покинет вас? Ведь, как только мы пересечём границу королевства, согласно алданским законам, он станет свободным. В Алдании рабства нет, вы это знаете?
– Да вы что?! – притворно изумилась девушка. – Вот так новость! Ты слышал, Аласдэр? Ты сможешь уйти от меня в любой момент, как только захочешь…
Аласдэр не знал ассветского языка и не понял ни слова из разговора госпожи с неприятным ему воином, но вежливо улыбнулся в ответ и посмотрел на госпожу преданным взглядом.
– Милый, капитан говорит, что, как только мы прибудем в Алданию, ты тут же покинешь меня и уйдёшь на волю, так как в королевстве нет рабства, и по местным законам ты станешь свободен, – произнесла Шака по-альтамански.
– Пусть говорит, что хочет, а я никогда не покину вас… – нахмурился Аласдэр. – Я лучше умру у ваших ног…
Произнося последнюю фразу, Аласдэр и не догадывался, что его слова станут пророческими.
Шака перевела капитану ответ возлюбленного, но тот лишь насмешливо улыбнулся:
– Поистине, собачья преданность! Как вы его так выдрессировали?
Девушка презрительно взглянула на мужчину и сухо ответила:
– Я похожа на дрессировщика животных? Я не воспитываю своих слуг, они относятся ко мне так, как я того заслуживаю: одни любят, другие ненавидят, третьи боятся… Ваши солдаты слушаются вас с полуслова – вы тоже их дрессируете?
– Нет, – впервые за время недолгого знакомства девушка не услышала в голосе алданца насмешки. – Я просто отношусь к ним по-человечески и делю все тяготы службы… Хотя я дворянин и в моих жилах течёт древняя благородная кровь, а они простолюдины, солдаты и «грубые наёмники» – я держусь с ними, как с равными, ведь в бою, перед лицом смерти, мы все равны.
– Аласдэр не раз спасал мне жизнь, хотя я, вроде бы, ничем не заслужила его такую преданность. Он предан мне с первого дня, и я ценю это…
– Может, парень влюблён в вас… Или это предположение вас оскорбляет?
– Нет… Однажды я даже хотела дать ему вольную и выйти за него замуж.
– И что вас удержало от этого благородного поступка? – в голосе капитана вновь зазвучала лёгкая насмешка.
– Я передумала.
– Вы такая непостоянная?
– Наоборот, я всегда добиваюсь своей цели, не взирая на обстоятельства и препятствия… Быть женой вольноотпущенного не есть цель моей жизни.
– А что же тогда, если не секрет?
– Свобода и независимость.
С этого дня Стиссен и Шака стали часто общаться. Постепенно из голоса капитана ушла насмешка, так как он понял, что эта сдержанная, слегка даже угрюмая девушка не легкомысленная прожигательница жизни, а целеустремлённая, в чём-то даже опасная, самостоятельная женщина. Постепенно они сблизились и даже подружились. Куда только делась развязность и насмешливость капитана! Со временем Шака поняла, что его поведение было своего рода защитой, прикрывающей чуткую благородную душу. Постепенно, из разговоров, Шака узнала, что дель Сайгал отпрыск старинного благородного рода, со временем обедневшего и потерявшего большую часть своих земель. Замок и скудные остатки отчих владений по закону майората, достались старшему сыну, средний унаследовал титул и место, при дворе, а младший, то есть Стиссен, должен был сам пробивать себе дорогу. Но что он умел, кроме как махать мечом и драться на турнирах? Поэтому младший дель Сайгал и подался в наёмники, «солдаты удачи», «Путевые Стражи», как называли их в Алдании, и со временем дослужился до капитана.
Когда дель Сайгал перестал насмешничать и язвить, он стал более привлекательным. А когда Шака разглядела его ум, благородную душу и мужское обаяние, она, незаметно, влюбилась в капитана. До сих пор она думала, что любит Аласдэра, но теперь поняла, что это была просто животная страсть и привязанность к первому мужчине. Сейчас же она испытывала совершенно иные чувства. Её уже не так влекло к бывшему возлюбленному.
Аласдэр мгновенно почувствовал разницу в настроении госпожи. Он стал раздражителен, капризен, а в любовных играх излишне жесток. Унижая и причиняя боль во время близости, он, словно мстил ей за пренебрежение днём и сияющие нежностью взгляды, предназначенные сопернику. Наконец, девушке это надоело, и она прогнала любовника. Снова, как и прежде, Аласдэр спал на коврике у входа в шатёр, и Шака не пускала его на своё ложе.