Но не успела она переступить порог, как послышался предостерегающий крик раба, а сам он пошатнулся и завалился назад, упав к ногам госпожи. В его груди зияла страшная рана от копья, и кровь хлестала ручьём, заливая всё вокруг. Шака невольно вскрикнула и попятилась. Затем она опустилась на колени, обхватив голову любовника руками, и с болью в голосе воскликнула:
– Аласдэр!.. Аласдэр…
Аласдэр открыл глаза и прошептал:
– Я… хочу… умереть… свободным… Пожалуйста, любимая…
Впервые он назвал её не госпожой, а так, как называл только в мыслях.
Шака выхватила нож и, сломав замок ошейника, сорвала его с шеи умирающего.
– Ты свободен, милый… – прошептала она. – Уходи с миром…
На губах мужчины запузырилась кровавая пена, но он улыбнулся.
– Будь осторожна… Они…
Он захрипел, горлом пошла кровь, и Аласдэр умер.
Шака закусила до боли губу, чтобы не зарыдать. Нет! Сейчас не время! Оплакивать умершего она будет потом. А сейчас пришло время мести!
Девушка решительно поднялась и шагнула к выходу.
Внезапно полог резко отбросили, и в шатёр кто-то ворвался. Шага мгновенно вскинула меч, чтобы отразить нападение, но разглядела дель Сайгала.
– Капитан! – воскликнула она.
– Вы живы! – отозвался Стиссен с неподдельной радостью в голосе.
– Я жива, а вот Аласдэр…
Капитан взглянул на тело, распростёртое на земле, и прошептал:
– Бедный парень… Пусть земля ему будет пухом… Эти сволочи прорвались в лагерь! Сейчас снаружи кипит бой. Я пришёл вас предупредить, чтобы вы не выходили. Двое моих людей будут охранять вас…
– Нет! Я не мягкотелая девица, как вы, возможно, думаете, и не принцесса, требующая охраны… Я должна отомстить за смерть Аласдэра, ведь, хоть он и раб, но для меня больше, чем слуга… И он умер, как и обещал, у моих ног, защищая меня до последнего дыхания.
И девушка решительно шагнула к порогу.
– Шака! – Капитан впервые назвал её по имени. – Прошу вас… Это опасно… Это не детские забавы.
– Да и я давно не ребёнок… – жёстко усмехнулась девушка. – Впрочем, я никогда им и не была…
– Вас могут убить, Шака!
– Вы умеете подбодрить новичка перед боем. Хотя, я уже и не новичок…
Их спор прервали крики и звон оружия, донёсшиеся снаружи. Капитан выскочил первым, за ним последовала Шака.
В зарождающемся свете утра кипел бой. Кругом валялись окровавленные тела. В прохладном утреннем воздухе густо пахло кровью и потом, отовсюду слышались крики, звон стали, свист стрел, стоны раненых и вопли умирающих. Ржали кони и ревели перепуганные быки. В сумраке, как демоны, носились всадники, мелькали человеческие фигуры, хрипели, сыпали проклятиями и чертыхались сражающиеся.
Едва выйдя из шатра, Шака увидела, что на неё мчится всадник с копьём наперевес. Глаза его злобно сверкали, зубы ощерились в яростной ухмылке. Девушка не стала дожидаться, пока её проткнут, как мишень, а упала на землю и откатилась в сторону. Мгновенно вскочив на ноги, она взмахнула мечом, и отрубленная рука, всё ещё сжимающая копьё, упала на землю. Всадник ещё не успел осознать, что произошло, как второй удар узкого клинка – сбоку и чуть сзади – проткнул ему печень и вышел из груди. Шака тут же выдернула меч и повернулась к другому противнику. Этот был пеший, вооружённый коротким мечом наёмника. Его жалкий клинок не мог равняться с благородной сталью длинного узкого жала алмостского меча, вложенного в умелую тренированную руку. Девушке хватило нескольких выпадов, чтобы обезоружить противника и «насадить на вертел» классическим ударом.
Шака нападала и защищалась, уворачивалась и приседала, рубила и протыкала, крутилась, как юла и стояла неподвижно, как скала, убивала и сама была на волосок от гибели, неизвестно сколько времени, которые показались ей одним мигом. Словно разъярённый гиззард, бросалась она в атаку, убивая без пощады и без жалости, разя быстро, ловко и смертоносно. Послушный руке меч, словно её продолжение, наносил точные и безошибочные удары.
Когда бой закончился бегством оставшихся в живых разбойников, а поднявшееся солнце осветило разгромленный лагерь и уставших защитников, Шака предстала в образе Богини Мести – босоногая, с растрёпанными волосами и горящими яростью глазами, с мечом в одной руке и кинжалом в другой, с ног до головы забрызганная кровью убитых врагов. Туника разорвана в нескольких местах, обнажая кровоточащие раны, которые она даже не замечала. Грудь её бурно вздымалась от глубокого дыхания, а волосы прилипли к мокрому от пота лицу.