После боя Шака прошлась по лагерю, безжалостно добивая раненых, пока её не отвлёк от этого занятия какой-то шум. Возле одной из повозок собралась толпа озлоблённых людей, кого-то жестоко избивая. Приблизившись, девушка увидела, что это мальчишка лет пятнадцати, грязный, окровавленный, и перепуганный насмерть.
– Кто это? – спросила девушка у крайнего человека.
– Это один из пленённых разбойников, – ответил тот.
Шака с сомнением посмотрела на избитого мальчишку.
– Да какой он разбойник? Это перепуганный сопляк!
Растолкав рабов и возничих, Шака приблизилась к съёжившемуся на земле юнцу. Тот взглянул на неё сквозь прикрывавшие голову руки, по-видимому, узнал, и задрожал ещё больше. Побледнел и заскулил сквозь разбитые губы:
– Н-не уб-бивайте меня, г-госпожа…
Шака приставила кончик лезвия к горлу мальчишки и холодно произнесла:
– Твои товарищи убили моего раба… Я осталась и без слуги, и без верного друга… Кто теперь заменит мне его?
– Я!.. Я согласен стать вашим рабом, госпожа! – с готовностью воскликнул мальчишка. В голосе его зазвучала надежда. – Возьмите меня, милостивая госпожа! Я буду послушен и покорен, как пёс!
Шака с сомнением посмотрела на юношу. Получится ли хороший раб из этого аттика? Но мальчишка казался совсем не страшным, а скорее жалким. И Шака приказала:
– Целуй меч и произноси клятву верности!
Паренёк с готовностью приложился разбитыми губами к покрытому не успевшей засохнуть кровью клинку и скороговоркой произнёс:
– Клянусь верно служить своей госпоже, быть послушным, покорным преданным… Если я нарушу эту клятву, пусть демоны ночи унесут мою душу, а тело съедят пожиратели падали…
– Если ты нарушишь клятву, этот меч станет последним, что увидят твои глаза… – грозно ответила Шака. – Ступай за мной, раб!
Она привела мальчика в шатёр и первым делом надела на него ошейник Аласдэра, который оказался для него великоват. Затем дала кувшин с водой и велела обмыть покойника. Когда Аласдэр был чисто вымыт, завернула тело в покрывало и, вместе с мальчишкой, вынесла наружу. Это было нелёгким делом, так как и при жизни Аласдэр был не пушинкой, а после смерти стал ещё тяжелее.
За этим занятием и застал её капитан.
– Убитых похороним перед обедом. Сейчас роют могилу, – мрачно произнёс он.
– Много наших полегло? – поинтересовалась девушка.
– Одиннадцать. Разбойники полегли почти все – лишь нескольким удалось уйти. Удивляюсь, как они решились напасть на такой большой обоз?
Капитан холодно посмотрел на мальчишку, но ничего не спросил. По-видимому, ему уже доложили. Он лишь сказал:
– Следи за ним получше… Волчонок может убежать, ещё и укусит напоследок…
Неожиданно мальчик, молча стоявший рядом, понуро опустив голову и не смея поднять на грозного капитана глаза, несмело пискнул:
– Нет…
– Что «нет»? – ощерился капитан.
– Я не убегу… господин… Мне некуда бежать… Вы думаете, я разбойник… Это не так… – глаза мальчишки наполнились слезами. – Я раньше служил у богатого купца. Прошлый год на этом же месте аттики напали на наш обоз и убили почти всех… Меня пощадили только потому, что я понравился их главарю и он взял меня к себе в… услужение… Вы… Вы и не представляете, что я пережил за этот год, какие муки и унижения перенёс! – почти выкрикнул мальчишка и горько зарыдал.
Ожесточившееся сердце Шаки невольно дрогнуло. Рука поднялась и легла на худенькое плечо мальчика. Она привлекла его к себе и погладила по голове.
– Ну-ну, успокойся, малыш… Обещаю, я буду хорошей хозяйкой…
Стиссен с удивлением взглянул на девушку, и в глазах его светилось искреннее изумление.
Плен
Только оставшись без верного друга и телохранителя, Шака поняла, как была привязана к Аласдэру. Ей не хватало его постоянного молчаливого присутствия, преданного взгляда, готовности броситься на защиту, его сильных объятий и, даже, необычных любовных игрищ. Дариан – так звали нового раба – как ни старался, не мог заменить своего предшественника, что сильно его огорчало. Часто, забывшись, Шака называла его Аласдэром, и мальчик упрямо повторял:
– Меня зовут Дариан, госпожа.
Зато капитана вполне устраивала смерть невзлюбившего его раба, хотя он и не признавался в этом никому. Теперь он мог свободно общаться с девушкой, не ощущая на спине тяжёлый ненавидящий взгляд ревнивца. Вечерами капитан часто заходил в шатёр Шаки, и они вели долгие беседы или просто играли в кости. Дариан, стараясь быть незаметным, так как всё ещё побаивался капитана, прислуживал им. Мальчишка оказался весьма ловким и умелым слугой. Ухоженный, хорошо одетый, накормленный, он вполне удовлетворился судьбой и новой службой. А когда оправился от побоев и перенесённых страданий, то оказался вполне милым, симпатичным, белокурым и смазливым мальчишкой, правда, с несколько специфическим поведением – год в плену у главаря разбойников, который использовал его не только для прислуживания за столом, сломал паренька и сделал игрушкой для мужских забав. Впрочем, это не смущало Шаку. Во многих странах Аквии приветствовались разные виды любовных утех, лишь бы они приносили удовольствие. И мальчик-любимец был таким же привычным явлением, как и наличие десятка наложниц. Особенно мужеложство получило распространение среди солдат и рабов, лишённых частого общения с женщинами. Поэтому Шака и не препятствовала невинным развлечениям Дариана на стороне. Мальчишка скоро стал всеобщим любимцем, так как не отказывал никому и брал недорого.