Так он открыл ступенчатый контроль. Змеёныш мысленно присудил трём вожакам звания сержантов — огромному секачу, крупному серому псевдопсу и старой слепой собаке, рыжей опытной самке. Подчинённые им звери стали рядовыми, Змеёныш хотел ввести ещё условное звание капитана — но отказался от этой мысли. Четырёхслойная сеть слишком сложна, он опять вернётся к запутанным несимметричным узорам. Трёх ступеней достаточно: Змеёныш в роли капитана, управляющие малыми группами сержанты и рядовые мутанты. Вскоре он понял, что легче ориентироваться в сети, если сержанты получат условные обозначения, то есть имена. Конечно, не слишком сложные — их мозги не способны осознать длинные сочетания символов. Кабан стал Клыком, псевдопёс — Азиатом (у него были узкие тёмные полоски на морде, издалека напоминающие раскосые восточные глаза), а слепая собака — Лилит. Клык был туп и абсолютно бесстрашен, Азиат — свиреп и очень быстр, Лилит — хитра и лукава. Змеёныш предполагал, что позже присоединит к Своре ещё несколько малых групп, но пока что необходимо добиться полной слаженности от уже включённых в неё мутантов.
Через некоторое время он понял, что стал в сознании зверей кем-то вроде универсального вожака — неким сверхзверем, одновременно кабаном, псом и собакой, объединившим черты разных пород. Могучим, свирепым, безжалостным, но справедливым. Однажды, когда они уже миновали Янтарь и остановились под прикрытием гряды холмов, ему удалось ненадолго взглянуть на себя глазами Азиата. Змеёныш увидел грозную косматую фигуру, состоящую из тёмного дыма. Дым клубился, очертания беспрерывно менялись, фигура то становилась по-кабаньи громоздкой, то вытягивалась, превращаясь в волчью…
Рядовые мутанты, чьи сознания стали узелками пси-сети, воспринимали Змеёныша как сильного зверя с умом человека, намного превосходящим их собственный. А своим сержантам он представлялся аморфной демонической сущностью, могущественным зверочеловеком. Поначалу это сбивало с толку примитивные разумы, мутанты даже пытались восставать против пси-контроля, но после смирились и на свой звериный лад решили, что Змеёныш — некая высшая сущность, Бог Зоны. После этого бунт стал невозможен.
Они встали на отдых в заброшенном посёлке: мутантов надо было отпустить на охоту и дать им поспать. Полуразрушенные дома кишели крысами, и элементы славно поохотилась. Теперь они спали — псевдопсы и слепые собаки рядом, кабаны в стороне, между ними псевдогигант, которого Змеёныш назвал Самсоном, а на окраине посёлка — два матёрых кровососа, Ромул и Рем. Эти имена Змеёныш видел в детской книжке по античной истории, которую ему когда-то, очень давно, давал читать Мазай.
Солнце пряталось за облаками. Хозяин Своры устроился в летней кухне посреди заросшего малиной и крапивой садика, разжёг печку и лёг на лавке, глядя в огонь. В сероватой дымке ментального пространства отчётливо вырисовывалась цель — Лесной Дом на холме. Первый удар должен прийтись туда. Оксану убил Слон, Мазая убил Заточка, а послал его опять-таки Слон, значит, сначала умрут эти двое. И все, кто вокруг них. А потом Змеёныш начнёт планомерно очищать Зону от смрадного дыхания человеческой расы.
Элементы спали — он отпустил всех, кроме вожаков. Сознания Клыка, Лилит и Азиата едва заметно тлели, как и разумы Ромула, Рема и Самсона. Сеть потускнела, почти не занимая внимание хозяина, — лишь благодаря этому он ощутил новые сознания. Внизу, под землёй.
Они были куда разумнее зверей. Необычные, какие-то чумные, дикие сознания — нервные, вспыльчивые, агрессивные, полубезумные. Змеёныш не сразу понял, кто это, а когда сообразил — резко сел на лавке. Они могут быть полезны, так как способны на множество действий, которые не могут совершать звери в силу своей физиологии. К примеру, ни кабан, ни псевдопёс не способны швырнуть камень — разве что кровососы, хотя и они не очень-то это умеют, у них другие достоинства. А уж здоровяк Самсон своей лапищей скорее способен раздавить камень в порошок, чем метко бросить его.
Змеёныш потянулся под землю, где, как он понял теперь, находилось несколько подвалов, соединённых коридорами. Потенциальных элементов там было около двадцати — двадцать пять, если считать детёнышей. Сознания переливались разноцветными эмоциями, довольно простыми, но разнообразными, почти как у людей.
Стоило коснуться отдельных сознаний, как они взбурлили. Змеёныш почувствовал, как мутанты забегали в своих подвалах и начали собираться вокруг одного, самого сильного, чей разум, до того спящий, ярко вспыхнул. Хозяин Своры ощутил на себе его внимание — как будто кто-то посмотрел ему прямо в глаза.