Острее всех упадок сил ощущал Мировой. Для него схватка с долговцами была чем-то большим, чем неудавшаяся операция. На седьмой день он не выдержал и сорвался на спустившегося вниз Кручу:
— Чего похороны изображаешь? Человек-скала равнодушно посмотрел на Мирового.
— Не шуми, всем хреново.
Мировой с видимым усилием взял себя в руки, прекратил мерить шагами комнату и остановился возле стола. В доме было холодно, влажно, слабо пахло плесенью. За окнами стемнело, под потолком горела люстра в самодельном абажуре; натянутая на проволочный каркас красная ткань окрашивала комнату в тревожные багровые тона. Телёнок валялся на кровати, закинув ногу на ногу, Дылда в углу под торшером уткнулся в книгу. Круча прошёл к столу, налил в кружку остывшего чая из эмалированного чайника, взял из миски холодную картофелину в мундире, макнул её в соль, не очищая. Клеёнка на столе была изрезана, рисунок почти стёрся.
— Как Кипяток? — спросил Мировой, побарабанив пальцами по столу. — Сегодня его бреда не слышно.
— Зашёл бы и глянул, — не прожевав, глухо отозвался Круча.
— Хочешь сказать, я плохой командир? — вспыхнул Мировой, в упор глядя на сталкера.
Человек-скала пожал плечами.
— Ты сам это сказал, — пробормотал он и громко глотнул.
Мировой ударил кулаком по столу.
— Давайте с этим разберёмся! Сколько можно молчать? Вы все думаете, что я слажал и не справился. Упустил Змеёныша и награду, подставил Кипятка под пули… так думаете? Ну, отвечайте! — Командир обвёл группу взглядом.
Поморщившись, Дылда оторвался от книги:
— Ты не прав, командир.
— Может быть. Тогда объясни, почему ты целыми дня читаешь, никуда не выходишь, почти не жрёшь и в глаза мне не смотришь?
Сталкер отложил книгу, поднявшись, подошёл к столу, сел рядом с Кручей.
— Ну, хватит. Не вышло, облажались, чего теперь? Ты не виноват…
Мировой упрямо качнул головой.
— Вы все думаете, что я виноват, что я послал вас на заведомо невыполнимую операцию, что я убил Рыжего! — Лицо его побледнело, на щеках выступили красные пятна. Он долго сдерживал себя, и теперь гнев рвался наружу. Дылда с Кручей переглянулись, они ещё никогда не видели дисциплинированного командира, бывшего военного, таким.
— Командир, в чём дело? — окликнул его Круча. — Ну, не вышло, так чего теперь кричать? Мы знали, на что шли, и Рыжий знал. В Зоне у каждого смерть за плечом стоит.
Мировой, тяжело дыша, сел и уставился в стену.
Телёнок поднялся, подошёл к столу, взял из миски картофелину, откусил и принялся вяло жевать, не отходя и не садясь. Задор новичка исчез, Телёнок поддался общему настроению и бездумно хандрил. В голове крутилась только одна мысль: неужели теперь всегда будет так? Может, тогда лучше уйти? Он уже забыл, что его привело в Зону, что толкнуло бросить всё и присоединиться к сталкерской вольнице.
Мировой поднял голову, посмотрел на равнодушного Телёнка.
— Это наказание, — внятно произнёс он, переводя взгляд на Кручу. Тот с удивлением посмотрел на помрачневшего командира. — Наказание, — повторил Мировой. — Я не суеверный, вы знаете, никогда ни в какую мистику не верил. Но Зона меня наказала за то, что…
Он не договорил — на окраине посёлка завыли на разные голоса псевдопсы и слепые собаки. Все, кроме Мирового, бросились к окнам. Тусклый свет луны озарял тёмные силуэты, выныривающие из мрака на краю леса.
— Это же… — начал Телёнок.
Волна мутантов захлестнула посёлок — большая стая псевдопсов и слепых собак, между которыми неслись кабаны. Услышав щёлканье клешнёй, Дылда крикнул:
— Псевдоплоть!
— Сюда бегут. — Круча поспешил к лестнице, схватив стоящий возле дверей автомат, кинулся наверх. Дылда с Телёнком тоже взялись за оружие, выставили стволы в окна и открыли огонь.
Бездеятельным оставался только Мировой. Он стоял посреди комнаты и зло улыбался, не пытаясь взять оружие.
— Мутант пришёл отомстить, — почти с облегчением произнёс он. — Мутант, Змеёныш.
Телёнок оглянулся на командира, раскрыв рот, собрался крикнуть что-то, но так и не крикнул.