— Ясно, — равнодушно сказал брат Герберт, не дождавшись ответа и, видимо, поэтому сообразив, в чём дело. — Имя?
— Камилла из Монастырских Садов. Без фамилии, какая в селе фамилия?
— Из Монастырских Садов? — он скользнул глазами по её мантии. — Но живёте здесь?
— Я ученица мастера Серпента.
— Ясно, — повторил он и пошёл добывать с полки её дело — тоненькую, но большого формата, словно сложенный городской листок с новостями, книжицу с ярко-зелёной полосой на корешке.
Потом они вышли из архивного помещения, брат Герберт дотошно запер его ключом на два оборота и повёл Камиллу в зал контроля. Она нервничала и всё норовила вытереть о мантию вспотевшие ладони: а стоило ли вообще приходить? Вдруг её вчерашнее… приключение было напрасным? Нет, с Корвином было… ну, неплохо. Он, как она и думала, был аккуратен и терпелив, а кое-что было по-настоящему приятным, хоть и всякие «бабочки в животе» из глупых дамских романов оказались полной чушью — да она в этом и не сомневалась. И вообще, если кто не знает, «бабочка» — это такой эльфийский ножичек для метания, с двумя лезвиями. Вот уж как приятно заполучить такое в живот!
Она подошла к артефакту-определителю, лежащему на слегка наклонном пюпитре, и прижала ладони к чёрному кругу в центре. Привычное уже зелёное сияние потекло по белому камню, играя переливами света в кварцевых крупинках, и остановилось всё в том же полудюйме от первого кольца. Словно ничего и не было. «Мне что, в самом деле замуж выскакивать срочно и тут же рожать?» — мрачно подумала Камилла.
Брат Герберт меж тем взял линейку, измерил расстояние и записал его в Камиллину книжицу.
— Без изменений, — прокомментировал он. — Цель посещения какую указать? Дефлорация? С контрольного измерения всего-то три недели прошло.
— Да, — выдавила Камилла. — А следующей осенью как обычно надо будет прийти?
— Конечно. Всё? Или есть какие-то вопросы?
В тоне его так и чувствовалось: «Проваливай уже, дай делом заняться», — и Камилла ответила:
— Всё, сударь, спасибо. — Вопросы у неё были, но лезть с ними к человеку, который ждёт-не дождётся, когда ты уже уберёшься… — Простите, что отвлекла, но я думала, вдруг что-то изменится.
Тот неожиданно усмехнулся почти по-человечески.
— Ученица алхимика, — сказал он, — наверняка книги по анатомии читала, а для первого раза шлюшку из дорогого борделя наняла, так? — Это было не так, но Камилла не стала возражать. — Готовилась, настраивалась, ждала чего-то неприятного, но терпимого. Вот и получила то, что должна была — ничего. Чтобы произошёл резкий скачок магических способностей, сударыня, требуется сильное потрясение. Или целый день эмоционально насыщенный, как у приличной, — он сдержанно фыркнул на этом слове, — девицы в день свадьбы: толпа народу, утомительный обряд, поздравления, подружки-змеюшки, родственники с шуточками ниже пояса, а под конец брачная ночь, после которой надо вывесить простыню на ворота, и Создатель храни, если пятна’ там не будет или выглядеть оно будет подозрительно. Или забрести в дешёвый кабак, где глупую девчонку затащат в свою каморку трое-четверо наёмников и употребят там все по очереди, а то и парами. Тогда — да, тогда такой всплеск будет, что выгореть недолго. А у вас, судя по вашему характеру, и первые роды будут вроде вчерашней близости. Таким же неприятным, болезненным, но обыденным делом, а вовсе не концом всей прежней жизни и началом новой.
— Понятно, — пробормотала Камилла, вспомнив матушку, которой и четверо детей не прибавили ни четверти дюйма. — Спасибо, что объяснили.
— Не за что, — хмыкнул он. — Но в следующий раз приходите всё же в будни, будьте добры. Разве что и в самом деле умудритесь сквасить молоко всем соседкам разом, несмотря на неподходящую магию.
После тихой и прохладной полутьмы помещений и коридоров штаба Искателей яркая, солнечная, припорошенная первым снегом улица оглушала. У Камиллы даже голова слегка закружилась. Да ещё какой-то босяк толкнул её, чуть не сбив с ног, и тут же кинулся бежать. Камилла пощупала пояс, на котором висел кошелёк «для воров и грабителей», и мерзко улыбнулась: воришку ждали горсть медяков и оч-чень неприятный сюрприз. Но кто ж ему враг? Думать надо, у кого кошелёк срезаешь. Она не в бархатной мантилье и завитом парике разгуливает, а в мантии и в токе «на босу голову» — то есть, в полный голос объявила, кто она такая, а не знать, кто ходит в мантиях… это каким же тупым и тёмным надо быть?
Дурацкое происшествие немного подняло ей настроение, а в доме Змея её ждал Корвин, серьёзный и сосредоточенный.
— Камилла, — ужасно официальным тоном объявил он, — я тебе очень благодарен за твой выбор, за доверие и за… — Он слегка сбился и закончил куда попроще: — Я тоже хочу тебе сделать подарок. Честное слово, подарок, а вовсе не плату за услуги.
— Да какие там услуги, — Камилла почувствовала, как щёки всё-таки загораются, хоть вроде она и настраивалась, что вчерашнее происшествие — это ерунда, не стоящая внимания. — Ты сам всё сделал.
У неё хватило ума не ляпнуть: «Это я, если верить брату Искателю, должна была тебе заплатить». А Корвин достал из кармана бархатную коробочку и протянул ей.
— Вот, — сказал он. — Я думал купить золотую, но ювелир сказал, что магам лучше дарить серебро: оно как-то впитывает в себя магические силы, особенно если камень подходящий. Только я не знаю, какие камни тебе подходят, так что подвеску придётся потом…
Принимать дорогой подарок от чужого… всё равно чужого, хоть что там вчера между ними происходило, парня было неловко, но отказаться наверняка значило бы смертельно обидеть Корвина, а обижать его Камилла вовсе не хотела. Ну, зануда — и что? Он ей очень много всего объяснил в первый год, и вообще, всегда готов был помочь. Даже в таком деле, как становление женщиной.
— Спасибо, — сказала она, взяв коробочку. — Ой, как здорово!
Цепочка была довольно массивная, да в общем, и не цепочка даже, а змея, держащая свой хвост в зубах. Зачем на неё навешивать какие-то камни, совершенно было не ясно — Камилла решила, что будет носить просто так, без всяких подвесок.
— Что у тебя тут? — Стремительно вошедший мастер цапнул змейку из рук Камиллы раньше, чем она успела возмущённо завопить: «Это моё!». — Ничего так, миленько. Отдай потом Моране зачаровать.
— Моране? — Камилла поёжилась. — А ей-то зачем? Она же малефикар!
— Вот именно, бестолочь! А кто лучше малефикара разбирается в проклятиях и способах защиты от них? Умелый целитель — самый страшный палач, а самый опасный преступник — бывший стражник, знающий всю эту кухню изнутри…
Он пристально всмотрелся в её лицо и сказал:
— Так, Змеючка, пошли-ка потолкуем.
— О чём? — невольно втянув голову в плечи, спросила она. Мелькнула даже паническая мысль, что отец передал через наставника требование возвращаться домой, но Камилла тут же отогнала её: нет, отец приехал бы сам. Ему же пришлось бы платить за обучение.
— О тебе, бестолочь.
— Да о чём там говорить, — пробормотала она, сжав в кулаке коробочку, словно серебряная змейка могла как-то её защитить.
— Найдётся, — заверил её Змей.
Потолковать он привёл её в свой кабинет. Камилла там ни разу не бывала, только изредка видела в приоткрытую дверь часть обстановки. Ну… ничего так, светло, просторно. Собственно, всей обстановки — письменный стол с чернильным прибором из тех, что по привычке зовутся гномскими, хотя их уже кто только не делает, несколько стульев и несгораемый шкаф в углу, массивный и всё равно какой-то неприметный. Чары, что ли, на него наложены такие, чтобы даже если смотришь в упор, взгляд сам собой словно соскальзывал. Что-то такое чувствовала она вроде лёгкого зуда или покалывания. Чужую магию, видимо.