Браун мрачно кивнул.
— Я ведь весьма посредственный маг, — сказал он, тяжко вздыхая. — Нет, целитель я хороший, скажу не хвастаясь, но вот именно сил магических у меня… Заклинаниями пользуюсь только если деваться некуда. Только если без них потеряю раненого, остальное уже зельями да молитвами приходится добирать. — Камилла понимающе кивнула, опять порадовавшись про себя, что смешной магический резерв не позволил ей учиться на целителя. А то бы ведь так же теперь страдала и без магии толком, и без лекарств. — А когда зелий в обрез, да и те откровенная халтура…
— Господин Браун, — сказала она, глядя ему прямо в глаза, — я не стану врать, заказы со стороны брать я буду. Сами понимаете, открыть свою мастерскую — денег надо не просто много, а очень много, и я как-то должна их заработать. Но я вам слово даю, что буду заниматься этим только после того, как полностью выполню ваши заявки. Вы бы ещё подсказали мне, кого можно нанять в помощники, а? Ученика я брать не имею права, но нанять того, кто будет мыть колбы и готовить со временем простые мази, которые только мешать, мешать, мешать, не отходя… Меня бы это здорово разгрузило.
— У сукиного сына был парнишка на подхвате, — кивнул целитель. — Наркис ему потом рекомендацию давал, чтобы мог учеником попроситься к тому же Теофилиусу… Не знаю, взял тот или нет. Это алхимик в городе, — пояснил он, спохватившись, что совсем недавно прибывшая девица может и не знать, о ком он говорит. Камилла, к сожалению, знала. — Но вообще, я поспрашиваю. Полукровку взять не побоитесь?
— Да я сама не вполне человек, — усмехнулась Камилла. — Осьмушка эльфийской крови, как вам?
— После Анвэн с её половиной?
Камилла поневоле кивнула: вот уж рядом с кем даже склочный малефикар Равен Грант казался эталоном терпения и хороших манер.
Они ещё немного поболтали, потом Камилла вернулась к прерванной работе, а Браун погнал Карла в «Цветущую Розу» за какой-нибудь едой.
— Вы бы поговорили с Аланом, — сказал он, встав в дверях той лаборатории, где Камилла возилась с сыпушником — и не пускать никого, кто случайно забредёт в подвал, и держаться подальше от едкой дряни: на нём-то была обычная одежда, не кожаный фартук поверх толстых, как у кузнеца, суконных штанов и куртки. — Хороший ведь парень, и вы ему сразу понравились.
— О чём мне с ним говорить?
— О смысле жизни! — неожиданно рявкнул целитель. — Чем он вам не угодил?
Камилла закончила нарезать листья, брызжущие и истекающие соком, от которого запросто могла слезть кожа с рук, переложила их в колбу и очень осторожно залила водой. Вот так, пусть постоит до утра, утром аккуратно нагреть, дать ещё настояться, потом процедить… Щиток мешал разговаривать, и хвала Создателю, господин главный целитель или сам это знал, на собственном опыте, или догадывался, что молчит Камилла не из тупого упрямства. Он даже умыться ей помог, потому что перчатками, в которых она нарезала листья ползучей лозы, совершенно точно не стоило прикасаться ни к себе, ни к другим.
— Видите ли, господин Браун, — сказала она, разобравшись с защитной одеждой, — меня за мои неполные двадцать пять четырежды собирались выдать замуж. При том, что мне самой замужество это на… совершенно не нужно. Меня несказанно раздражают попытки что-то решить за меня, понимаете? А у господина Нортона, как я погляжу, это уже в крови.
— Он отвечает за целую сотню здоровых мужиков, половина которых старше его, а у второй половины в заднице свербит от желания доказать, что и у них яйца железные, не хуже, чем у ветеранов. Думаете, легко выйти из образа сукиного сына, который всю эту ораву держит за их железные яйца?
— Нелегко, — признала она. — Возможно, ему следовало бы поискать девушку, для которой это в порядке вещей — что всё решает муж, а ей остаётся только слушаться? Чтобы позволила ему самому принимать решения, воплощать их в жизнь, отвечать за них, а сама с комфортом сидела у него на шее? А со мной господин сотник вечно будет бодаться, кто в доме хозяин. Я фигурально, — с тяжким вздохом уточнила она. — Я, хвала Создателю, наконец могу не оглядываться ни на отца, ни на наставника и совать голову в новую петлю не настроена совершенно.
========== Хатун Гюрза ==========
Господину коменданту было уже… хорошо за сорок, мягко говоря, и судя по фигуре и лицу, у него должно было пошаливать сердце. Вид тем не менее у него был вполне бодрый, а голос зычный. А ещё он любил комфорт, но не особенно гнался за красотой и богатством обстановки: кабинет был просторен и светел, мебель удобна, но уже порядком потёрта-поцарапана, а портному, шившему господину Гарту форму на заказ из дорогого сукна, явно было велено постараться, чтобы форма эта не жала и не натирала, а уж как она будет сидеть на грузной фигуре — дело десятое.
О том, что госпожу Виперу желает видеть комендант, Камиллу предупредили за час. Ну, спасибо, хоть дали время нормально умыться и переодеться, а не потащили прямо в защитной робе. Хотя… явиться к начальству в жутких, с трудом гнущихся штанах, в проеденном кислотой фартуке, в длинных перчатках и с мордой, закрытой щитком — может, он бы подумал в следующий раз, вызывать ли такое страшилище? Но в шёлковой рубашке и в очень, очень недешёвой, модного кроя мантии с серебряными пряжками Камилла, понятно, чувствовала себя гораздо увереннее. Может быть, и наставнику проще было разговаривать с состоятельными и влиятельными заказчиками, когда и сам он одет был не хуже, чем они? И их с Корвином Змей для того же приучал к дорогой одежде с отрочества — чтобы привыкли носить её непринужденно и свободно?
— Ага, — сказал Гарт, откровенно разглядывая её. — Вот и наша хатун Гюрза. Проходите, сударыня, садитесь. Мне бы, конечно, поинтересоваться, как вы устроились и прочим в том же духе, но мне больше хочется спросить, как же вы умудрились так вляпаться?
— А можно объяснить, господин комендант? — устало попросила Камилла. — В последнее время я толком не высыпаюсь и плоховато соображаю из-за этого.
— Браун вас расхваливает, — ворчливо проговорил тот. — И кстати, требует, чтобы я запретил вам так над собой издеваться. Ничего жизненно важного ему больше не требуется, а всё остальное вполне можно приготовить в рабочем порядке. Слышите, сударыня? Никаких больше полуночных бдений!
— Это не всегда от меня зависит, — возразила она. — Иногда я просто не могу отойти от атанора почти сутки, у меня же нет помощника, которому я могу передать часть своих обязанностей. А та девочка, которую я наняла делать уборку, ещё ну никак не способна меня заменить. Словом, простите, господин комендант, но я работаю так, как привыкла. Вот начнётся у меня депрессия, и буду я кое-как готовить отвар хрустальной благодати, а потом тупо валяться сутками — и придёт к вам господин главный целитель жаловаться на меня, что плохо работаю… Лучше объясните мне, будьте добры, что за хатун Гюрза и во что я вляпалась. Хатун — это жена хана, я уже знаю, — прибавила она.
— Не только. Жена, дочь, просто знатная женщина… да просто женщина, к которой хотят обратиться с подчёркнутым почтением, — поправил комендант. — А почему Гюрза… У орков есть этакий сказочный персонаж — Змеиный Хан. Считается, будто сам он или его дети время от времени появляются среди орков или иных разумных существ по каким-то своим загадочным делам и ищут достойных. Если достойные действительно… хм… достойны, они могут просить змеев выполнить любое их желание. Попросить славы, богатства, любви красавицы — чего угодно, и Змеиный Хан либо его дети обязаны желание это исполнить.
— Блядь! — выдохнула Камилла. — Ой, то есть… прошу прощения. Я же всего только припугнуть хотела!
— Вот именно, блядь, — усмехнулся он. — С вас теперь выбор достойного, раз уж вы здесь появились.
Он прошёлся туда-сюда вдоль стены с висевшей на ней огромной картой, сплошь утыканной загадочными военными значками. Камилла молчала, переваривая свалившуюся на неё новость, и Гарт заговорил сам.