— Добрый вечер.
— Добрый, — согласилась Камилла, поднимая голову от расстеленной на столе карты дистрикта.
— Тебя опять не было за ужином.
— Я послала Карла за едой в «Цветущую Розу», — отмахнулась Камилла.
Честно говоря, это стоило таких усилий, что проще, наверное, было сходить самой: глаз у Карла в результате лечения стал видеть, по его словам, чуть ли не лучше прежнего, и изначально скептически настроенный денщик проникся к «штатской сопле» глубоким и искренним восхищением. Правда, выражалось оно, главным образом, в том, что теперь все попытки Камиллы пропустить ужин превращались в выслушивание бесконечного нытья и ворчания, что её милость-де себя не бережёт и что сколько можно кусочничать — этак себе всё нутро попортить недолго. Идти однако было лень, поэтому Камилла сидела в библиотеке и лениво разглядывала на карте места хоть сколько-то знакомые, а также те, о которых она что-то слышала, и прочие окрестности.
— Такое впечатление, что ты от меня прячешься.
— Ага, — смачно зевнув, подтвердила Камилла. — Загородилась рядами колб и пробирок, нацепила слюдяную маску, чтобы не узнал, и трясусь от страха, а вдруг ты догадаешься, что искать алхимика надо в его лаборатории? Самомнение у вас, господин сотник… Кстати, как ты попал в библиотеку? Это башня магов вообще-то.
Алан хмыкнул.
— Как один из старших командиров, я имею право ходить где угодно, — сказал он. — А по моей нижайшей просьбе господин Искатель допустил меня до книжного фонда.
— До целительских атласов, основ медитации и сборников простейших проклятий?
— Вообще-то, это всё очень полезные книги, — возразил он. — Моя бы воля, я бы в военных школах давал хотя бы основы магии. Теорию хотя бы — чтобы заранее знать, чего ждать от магов, а чего требовать бесполезно и даже глупо.
— А как ты узнаешь заранее, с кем тебе доведётся служить? Это у вас тут служит дочь беглой друидки, которая, — Камилла вспомнила, что говорила об Анвэн Тереза, и процитировала: — Малую Бурю призывает щелчком пальцев. А вполне мог оказаться и подпасок, которого нашли при общей проверке и у которого артефакт-определитель кое-как нацедил первый круг.
— Ну, — он усмехнулся, — наш второй боевик, знаешь ли, тоже… не подпасок, хоть и нет в нём друидской крови.
Он взял стул от соседнего стола и переставил его вплотную к тому, на котором устроилась Камилла.
— Прости, — сказал Алан, усевшись рядом и взяв её за руку. — Уехал, пропал на полторы недели и слова при этом не сказал, что сам не знаю когда вернусь, но точно не скоро.
— Ты не обязан мне отчитываться. — Она опять зевнула и, не устраивая представлений с выдиранием руки из пальцев заведомо более сильного собеседника, положила левый локоть на стол и улеглась головой на него. — Ну, где там Карла носит? Хочу есть и спать. И всё, с завтрашнего дня, как и грозилась, начинаю готовить по бутылочке отвара хрустальной благодати, а в остальное время тупо валяюсь на кровати и плюю в потолок.
— Давай, я завтра лучше возьму двух-трёх солдат в сопровождение и покажу тебе окрестности крепости, — предложил он. — Ты ведь дальше центральной улицы посёлка так нигде и не была?
— И там-то всего дважды, — подтвердила Камилла. — Как бы орки меня ни прозвали, разгуливать в одиночку мне не хочется.
— Да, укусить Курака — это было… эпично, — усмехнулся он. — Долго плевалась потом?
— Прополоскала рот своим бальзамом. А он вполне годится на растопку.
Она прикрыла глаза, чувствуя, как его колено касается её бедра, а сильные жёсткие пальцы легко скользят по ладони, по запястью…
— И чем тебе девочки господина Лео нехороши? — спросила она, с досадой подумав, что самой надо было хоть разок туда наведаться, чтобы не расплываться теперь тающим воском.
— Кроме того, что с ними говорить не о чем? С мальчиками, кстати, тоже.
— А с чего ты взял, что я с ними о чём-то собираюсь говорить? В бордель не для этого ходят.
— Много ты бывала в борделях, — фыркнул он.
— Я? — Камилла посмеялась над его самонадеянной наивностью. — Если вдруг тебе интересно, ты второй, кому я не платила.
— Да уж?
— Алан! — она с невесёлым смешком подняла голову. — Ну, посмотри на меня…
— Очень привлекательная молодая женщина, — заверил он. — И глаза как янтарь. Слушай, а в тебе крови эльфов или фейри нет? У людей не бывает таких ярких глаз.
— Я не о том, — отмахнулась Камилла. — На мне же большими буквами написано: «Господа, у меня есть дела поважнее, чем пытаться понравиться вам». А между прочим, господин сотник, если вас не было в крепости полторы недели, как вы узнали, что меня опять не было за ужином? Господин главный целитель наябедничал?
— Он самый.
Он ещё что-то хотел сказать, но тут в библиотеку заглянул Карл и, выставив перед собой корзинку, словно оправдание, доложился:
— Ваш ужин, ваша милость. И господин Лео того… обижается, что сами не ходите.
— Давай сюда, — распорядился Алан. — И иди отдыхай, я сам присмотрю за госпожой Виперой.
— Так точно, ваша милость, — не скрывая неудовольствия (сыр, пирожки — а нормальная-то еда где?), отозвался Карл и сдал свой пост сотнику. Которого Камилла спросила:
— Знаешь, у меня есть гениальная идея, где можно поужинать. Пойдёшь со мной?
Ключи у неё имелись от всех помещений башни магов, кроме чужих личных комнат, разумеется. Познакомиться толком с соседями времени у Камиллы так и не нашлось до сих пор, но на астрономическую площадку она заглядывала, а как же. Вечер… да, собственно, ночь уже, а не поздний вечер… радовал тихой облачной погодой — радовал, потому что в ясную ночь кто-нибудь из магов вполне мог явиться на крышу для наблюдений и расчётов. Переодеваться Камилла не стала, её куртка и штаны из толстого сукна неплохо защищали от холода, не только от едких и горячих брызг. Она со смешком подумала, что это было бы так романтично — вдвоём высоко над землёй, только небо и ветер… но для свидания она очень уж неромантично одета.
— У тебя было когда-нибудь такое? — спросил вдруг Алан. — Встретишь человека, поговоришь с ним от силы часок, а ощущение такое, будто знаешь его всю жизнь?
— Нет, — Камилла, подумав, покачала головой. — Наставника своего я как будто бы знаю всю свою сознательную жизнь, хотя ученицей меня он взял довольно поздно. Но там ни про какое «сразу» даже речи не было. Первые полгода я частенько ревела по ночам и думала, что вот отец приедет в очередной раз, и я вернусь с ним домой. Я так понимаю, мастер нарочно на меня давил, чтобы не возиться зря со слизняком бесхребетным. Бросаешь учёбу — так бросай сразу, не отнимай у человека время. Но чтобы через час… — Она пожала плечами, хлебнула прямо из бутылки и передала её Алану. — Я не очень легко схожусь с людьми, знаешь. Но ты меня здорово удивил. Я бы на твоём месте, наверное, решила, что у девицы горячка, если она коту стихи читает. — Тот булькнул что-то, не отрываясь от горлышка бутылки. — Сейчас, впрочем, удивляешь ещё сильнее.
— Тем, что сижу тут и пью за твой счёт? — поинтересовался он, возвращая бутылку. — Тогда давай уж и сыру, удивлять — так от всей души.
— Тем, что ты вроде бы уже получил своё, да так легко, и всё равно пришёл снова, — усмехаясь, пояснила Камилла, по-братски разламывая кусок местного сыра, больше похожего на солёный творог. — Считается же, что мужчинам не интересно, когда слишком легко. Крепости и женщин надо осаждать, брать штурмом или подкупать…
— А тут приходишь, — подхватил Алан, — ворота настежь, комендант хватает тебя под ручку и тащит выпить вместе, а то скучно одному. А утром, зевая и мучаясь похмельем, бормочет: «Ребята, будете уходить, сильно воротами не хлопайте. Или вы пока остаётесь?» У любого завоевателя шок приключится от такой победы.
— А ты уверен, что это победа? Когда гарнизону так мало дела до якобы завоевателей?
— Нет, конечно. Но я и не завоеватель. — Он немного помолчал, рассеянно катая по столу для записи наблюдений шарик из кусочка сыра. — Я прекрасно понимаю, почему всё так быстро случилось: незнакомое место, незнакомые люди, всё чужое, все чужие, а тут тип, который знает и любит то же, что и ты — стихи, кошек, смешные байки в постели… Я боялся, что разочаровал тебя, — сознался он. — Что ты просто не хочешь повторения, поэтому избегаешь меня. Потом послушал разговоры, что ты, оказывается, просто поселилась в своём подвале, и понял, что дурак.