Коменданту она с некоторым опозданием (ну вот совершенно не до того было в праздники!) преподнесла бутылку настойки, сделанной с учётом пошаливающего начальственного сердца. Гарт охотно принял подарок и внимательно выслушал, как это следует принимать для наилучшего эффекта, а взамен велел, разговаривая с будущим деловым партнёром, не тушеваться и прямо грозить, что если сукин кот вздумает жульничать, разбираться с ним будет не далёкая и туманная Коллегия Алхимиков, а очень даже близкий комендант крепости. А то он, Гарт, знает здешний народец — пока не получат кулаком в морду, уважать не будут.
Интендант тоже клятвенно обещал присматривать за «сукиным котом», потому что мужичок он в самом деле ушлый, тёртого-бывалого напарника дурить не пытается, но с неопытной в торговых делах девушкой запросто может заныкать часть выручки. «А смысл мне связываться с человеком, которому я не доверяю?» — спросила Камилла. Форестер на такой вопрос только невесело посмеялся. «Эх, сударыня, — сказал он, — знали бы вы кому я даже на нашем складе могу доверять… На одной руке пальцев с избытком хватит».
Так что перспектива ехать в Бурую Скалу и брать там разрешение открыть мыловарню совсем её не радовала. Так она Алану и сказала, когда он спросил:
— А с чего такой тон? Чем тебе не угодила своя мастерская? По-моему, совсем неплохо иметь собственное дело.
Она негодующе фыркнула.
— Может быть, я тоже здесь ничего не забыла? И вообще… мне это не нужно и не интересно, но мне упорно навязывают это «собственное дело». Алан, я могу предположить, зачем это всё нужно интенданту — он в доле, очевидно. А вот зачем это надо тебе?
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — немного помолчав, сказал он.
— Ты не хочешь. А я?
— А мои желания тебе не интересны?
— Не больше, чем тебе — мои, — отрезала она. — Алан, вспоминай, пожалуйста начало наших отношений. Не то, как они видятся тебе, а как это было на самом деле. Что я тебе сказала в первое наше совместное утро? Не помнишь? Ты спросил, отшиваю ли я тебя. Я ответила: нет, если это будет просто секс для взаимного удовольствия; да, если ты хочешь чего-то большего. Ты пришёл снова, стало быть, согласился на мои условия. Из-за чего теперь проблемы? Из-за твоих мужских хотелок? Извини, вот уж что мне не интересно совершенно.
Честно говоря, она ждала, что он оденется и уйдёт. Ему очень этого хотелось, по лицу было видно. Он однако остался, но размолвка легла между ними просто физически ощутимо, испортив всё удовольствие от близости.
— Тебе надо жениться, — сказала она, укрываясь вторым одеялом (у Алана была изрядно раздражавшая Камиллу привычка наматывать на себя одеяло, точно рулет, — оставалось только радоваться своей предусмотрительности, заставившей её купить сразу два).
— На ком? — буркнул он.
— На милой, скромной, послушной девушке, у которой нет своих интересов, а будут исключительно твои.
— Я с нею сдохну со скуки, — вздохнул он. Ну, понятно: что ещё мог ответить мужчина, водивший дружбу с боевым магом? — Создатель, ну почему с тобой так сложно, а? Словно настоящую гюрзу в руках пытаюсь удержать, честное слово.
— Так я же и есть Гадюка.
— Да нет, — сказал он с невесёлым смешком. — Это ты поскромничала. Орки правы, ты — Гюрза*.
— Орки! — фыркнула она. — Орочий князёк страшно разочарован тем, что я не считаю его достойным своего дара. Я повторила ему вопросы коменданта — чего он хотел бы от Змеиного Хана такого, что не сможет взять сам? И зачем ему такие подарки? Разве он не воин и не мужчина, чтобы самому добиваться желаемого? Даже кое-кто из его свиты явно задумался, а он только посмотрел на меня так, что мне захотелось отравить его уже всерьёз. Исключительно в превентивных целях.
— Ты поаккуратнее с ним, — сумрачно предостерёг Алан.
— Знаю. Стараюсь. Но я же, Порождения Тьмы меня побери, сама добивалась всего! Легко, думаешь, деревенской девчонке было пробиться в ученицы к мастеру-алхимику? А женщине — звание подмастерья получить? Но я почему-то не ждала, когда мне какая-нибудь гадюка патент в зубах притащит. А тут ходит такой…
— Хрен косоглазый, — с усмешкой подсказал Алан.
Камилла опять фыркнула.
— Да Создатель с ним, что косоглазый, — сказала она. — На Арслана посмотришь, так у него орочьей крови вроде бы побольше осьмушки. А отец у него вообще вылитый орк, а не квартерон. Но стараются же оба сами чего-то добиться! Один пылью каменной дышит, а она совсем не полезна. Другой ради ключа от библиотеки себя предлагал Наркису, хоть и знал, как в посёлке будут на него смотреть после такого. А этот молод, здоров, военному делу обучен, что оружие, что броня на приличный дом потянут — а подайте-ка ему мир на серебряном блюде! Не желает он утруждаться, желает, чтобы хатун Гюрза приползла и подала ему готовенькое!
Она помолчала. Алан тоже молчал, но судя по дыханию, не спал ещё.
— А что касается гюрзы, которую ты пытаешься удержать, — сказала Камилла, — может быть, не надо хватать её за шею? Тогда и она не будет хлестать тебя хвостом по ногам и пытаться укусить.
Комментарий к Хозяйка мастерской… почти
* — гюрза гораздо крупнее, агрессивнее и опаснее обычной гадюки
========== Камилла …? ==========
Что было хорошего в захолустье, так это сказочная дешевизна всяческих разрешений и прочих полагающихся для владельца собственного дела бумаг — похоже, на окраинах Империи действовал режим наибольшего благоприятствования для желающих что-либо мастерить или оказывать какие-либо услуги. В сущности, Камилла заплатила, скорее, за пергамент, чернила и свинец для печати, чем собственно комиссии (подарки, понятно не в счёт — на то и подарки… даже ценой в полсотни золотых).
Мыловарню… нет, «Мастерскую красоты Камиллы Виперы» она открывала только на своё имя: Теймур был действительно ушлый мужичок и «портить вывеску своей рожей косоглазой» не собирался, коли уж боги послали ему такой щедрый дар — не просто настоящего алхимика, а ещё и женщину из центрального дистрикта. Для себя он хотел всего только место управляющего, работающего не за жалование, а за половину чистой прибыли.
— Вы не думайте, ваша милость, — вдохновенно вещал он во всё той же «Пьяной виверне», — я вас обманывать не рехнулся ещё. И комендантом пугать меня не надо, сам знаю, что его милость за своих хоть с кого шкуру спустит. Просто когда такая удача, считай, с неба в руки падает, то по мелочи жульничать — самому себе гадить. Эти ваши придумки всякие — на них же озолотиться можно, а уж прославиться — на всю округу и дальше. Мне сынок говорил, вы его милости Равену такую штуку сделали, чтобы, значит, намазаться, как поброешься, чтоб и кожа не зудела, и пахло приятно. — Она хмыкнула: вообще-то, «эту штуку» придумывала она для себя, потому что брить голову практически вслепую — удовольствие то ещё, а уж какое раздражение всякий раз начинается от такого издевательства над собой… — Вы патент на этот бальзам, или как его там, возьмите, и будем его всем приличным господам продавать, — продолжал Теймур. — Ещё назовём как-нибудь красиво, «Северный ветер» там или «Ледник», или что там ещё придумать можно, чтобы про свежесть.
— На флаконах разоримся, — усомнилась Камилла, поневоле заражаясь уверенностью Теймура, что её «придумки» удастся продавать по всей округе. — Представляете себе, везти стекло даже не из Бурой Скалы, а… где тут ближайший стеклодув водится? Я по дороге нигде кварцевого песка не видела.
— А зачем нас стекло? — удивился будущий управитель. — Гончару нашему закажем глиняных. Вы тут чашки-плошки покупали? Это девчонки у него расписывают. Вот пусть и придумывают, как для всяких эликсиров флаконы разрисовывать. Гору там в снежной шапке или вихрь снежный всяко проще намалевать, чем цветочки с ягодками.