Ты прости – я ведь просто больной!
Мне бы помнить, что ты здесь, да чаще
Любоваться твоей красотой.
Да, не вечность, но тоже – счастье.
Только, знаешь, недобрые сны:
Чьи-то лица, смотрящие грозно.
Как ты думаешь… может быть, мы…
Понимаю. Наверное, поздно…
…
Ты прости – я ведь тоже умру.
Как Есенин, Вийон… да все люди!
По рулетке пройдя новый круг, Н
а «зеро»
ляжет шар мой
беспутный.
«Мороз. И звезды на снегу, упавшие, мерцают…»
Мороз. И звезды на снегу, упавшие, мерцают.
Наверно, не пойму. Я этот замысел… ТРЕВОГА!
И только лунная дорога – лишилась серебра.
Зима… Другому и не снится.
Как лед в глазах твоих искрится.
И жжет меня насквозь. И снова —
НЕ СБЫЛОСЬ. Разрушил вечер планы.
Мой домик карточный – мои мечты!
Рассыпались —
дотронулась до них едва реальность.
Не видели. Не думали, что ты… не веришь
февралю. О Господи,
как я тебя люблю!
«Как я устал от звуков тишины…»
Как я устал от звуков тишины,
И от тоски, что дико травит душу,
От одиночества, от вашей нелюбви,
От глупости, что мне никто не нужен.
От вечера, который вскользь пройдет,
От утра, вскользь которое настанет,
От пламени, что топит вечный лед,
И от дождя, что гасит это пламя.
От въедливых и любопытных глаз,
От пошлости измученных улыбок,
От теплых, милых, но насквозь фальшивых фраз,
И от оплаченных по всем счетам ошибок.
Как я устал! Но слезы ни к чему:
Бессмысленно, ненужно и наивно —
Вручать свою дальнейшую судьбу
Тому, что искренно, но малоэффективно.
Прощание с Музой
Вы позабыли, мадам, обо мне,
Вы не любили: вы делали вид.
Играли тонко – изящно вполне,
Но Бог судья вам, и Бог вас простит.
Мы расстаемся… Пока, пока!
Мой до земли вам последний поклон.
Да улыбнитесь, пусть даже слегка —
За то хотя бы, что был в вас влюблен.
Я ж безобидный – мне б только понять,
Что изменилось за столь малый срок.
А впрочем, ладно, простите меня:
Раз изменилось, то, значит, не смог…
Просто немного любви
Улицы – обезлюдели.
Слушайте, что же за люди вы?!
Мне ведь хотелось малого:
Просто немного любви.
Где вы – монашки и грешницы?
Письма дышали нежностью,
Утро в тумане плавало,
Дождь все лупил и лупил.
Резко, от белого к красному.
Свет, неожиданно гаснувший,
В душу предчувствие вкралось бы,
Страх как назло отступил.
Быстро – голодным кречетом,
Город, не мною подсвеченный,
Кровью напившись алою,
Прогрохотал: «живи».
Странно… наверно, не сбудется.
Сколько еще перекрутятся
Наши тропинки (мало ли?),
Столько всего впереди.
Письма, дышавшие нежностью,
Где вы – монашки и грешницы?
Робко хотелось малого,
Просто немного любви…
Волшебница
Мне бы прочности чуть больший запас,
Я давно мечтал попасть – в плен…
Взгляда ваших фантастических глаз;
И не нужно ничего мне взамен!
Я при взгляде этом таю, как воск,
Словно зыбкий по весне – снег;
Ах, волшебница страны моей ОЗ,
Я навек железный твой дровосек!
Кому нужна эта боль?
Кому нужна эта боль?
А может быть, всё сначала?
Опять во сне ты кричала.
И были звезды – слезинки.
Кому нужна эта боль?
Кому нужна эта боль?
С годами станем умнее.
Простим, поймем (как сумеем).
Прослушав, сменим пластинки.
Кому нужна эта боль?
Кому нужна эта боль?
Что нам закат предвещает —
Он сам, пожалуй, не знает.
И не сказать без запинки:
Кому нужна эта боль?
Кому нужна эта боль?
Здесь можно думать часами.
Лишь тушь течет под глазами.
Не плачь, не надо, Маринка!
Кому нужна эта боль?
Кому нужна это боль?
Да вряд ли кто-то ответит.
Заботы, хлопоты, дети…
И наотлет две тропинки.
Кому нужна эта боль?
«Добейте раненого зверя…»
Добейте раненого зверя,
Вам не сложно!
Всего один, но только резкий взмах.
Достаньте же кинжал скорей из ножен,
И глупый зверь покоится в ногах.
Заметьте – НАВСЕГДА! Пускай и мертвый;
Но это даже, право, все равно.
Одно из искушений затаенных
Окажется в тот миг утолено…
«Твои волосы лохматил ветер…»
Твои волосы лохматил ветер.
Безнадежно портил планы и прическу.
Он о Нем живая память, он свидетель —
Страсти, не нашедшей отголоска…
Твои губы повторяли имя.
И от горечи по-детски поджимались.
Два звонка всего, но между ними