Зимний тренер, или Учитель выживания
«ЖИВАЛО-БЫВАЛО – ЖИЛ ДЕД ДА С ДРУГОЙ ЖЕНОЙ. У ДЕДА БЫЛА ДОЧКА, И У БАБЫ БЫЛА ДОЧКА.
ВСЕ ЗНАЮТ, КАК ЗА МАЧЕХОЙ ЖИТЬ: ПЕРЕВЕРНЕШЬСЯ – БИТА И НЕДОВЕРНЕШЬСЯ – БИТА. А РОДНАЯ ДОЧЬ ЧТО НИ СДЕЛАЕТ – ЗА ВСЕ ГЛАДЯТ ПО ГОЛОВКЕ: УМНИЦА».
Так ярко начинает свой пересказ народной сказки А.Н. Толстой, умеющий эти сказки столь образно перекладывать. Однако от народного сюжета не отступает – можем на него положиться.
Вам ничего не напоминает выбор слов: «перевернешься», «недовернешься»? Это же прямое сопоставление с «Крошечкой-Хаврошечкой». Там героине тоже приходилось вертеться и в прямом (в делах), и в волшебном смысле (в одно ушко коровушки влезть, а в другое вылезть). Видно, явление сакрального переворотного момента в жизни – одно из старейших в сказках.
Но вот злая мачеха добивается, чтобы муж отвез свою дочку в лес, где она должна погибнуть. И то – зачем две девицы в доме?! Приданого не напасешься. Но, думается, не в рассуждениях дело, а в том, что мачеха люто ненавидит падчерицу, потому что истово любит родную дочку. Такая вот извращенная любовь.
И.Я. Билибин. Иллюстрация к сказке «Морозко». Морозко и падчерица
А муж-старик попался слабак (небось жена-злыдня нарочно такого выбрала) – он ни в чем не перечит. Дальше все знают: Мороз вокруг девицы вьется, все сильнее кружит-морозит. Всё каверзные вопросы задает: «Тепло ль тебе, девица?» Проверяет, значит. Пытается понять характер девицы, что в его заповедный лес вторглась. А девица-красавица до того кроткая, что прям точно как в сказке. И с мачехой не спорит, и отцу, который бросает ее в студеном зимнем лесу, не перечит. Ну и Хозяину леса, Морозушке, потрафить пытается. Уважает, значит. А может, жалеет просто по-бабьи – один ведь он тут как перст. Оттого и студит – норов свой показывает, власть над людьми. Но так ведь на то он и мороз.
Согласитесь – странная ситуация. Мороз над девицей издевается, а она ему потакает. Эдакое поведение жертвы, которая становится во всем согласна с тем, кто ее угнетает. Конечно, тут сказывается извечный народный характер, точно знающий, что лучше уж перетерпеть гнев (хозяина, барина, начальника), чем потом, его разозливши, получить нагоняй в полную силу. Помните «Кроткую» Ф.М. Достоевского? Героиня была такой кроткой, незаметной, словно ее и нет, но, когда ее не стало, оказалось, что на ней-то не только весь дом, но и весь мир держался.
Однако в сказке другие истоки – языческие, мифические. Мороз – символ зимы. А что такое зима в России? Это время, которое надо перетерпеть. Оно люто, студено, безжалостно. Но без него не будет весны, озимого урожая, без снега выстудится сама земля-кормилица. Трудное время, но ему надо покориться, чтобы потом встречать весеннее тепло.
Конечно, хочется ругать мороз самыми отчаянными словами – да что толку? Лучше уж пережить зиму с наиболее оптимистичным настроем, спокойно сладить со временем, когда земля скована льдом и покрыта снегом. И ведь, если не ругаться и не обижаться, можно прожить и зиму вполне с толком, как это делали крестьяне, готовясь к весне: мужчины чинили упряжь да орудия труда, женщины ткали да пряли (опять же помните «Крошечку-Хаврошечку»?), ведь в летний сезон, в горячие дни страды для этого не будет времени. То есть мудрые люди поступали как «кроткая» дочь, выражающая готовность к послушанию. Морозу-то она вполне послушна, но, пока он лютует, у нее свои занятия есть.
А вот те, кто проявлял недовольство и пессимизм в зимние холода, злился и предъявлял претензии судьбе, вполне мог и не дожить до тепла. Пессимисты, как известно, чаще болеют и реже выздоравливают. Станешь зимой кукситься, ничего не делать, а только норов показывать, останешься в будущем ни с чем. Точно как старухина дочка.
И тут стоит сказать, что народная сказка кончается куда более жестоко, чем любимый нами сказочный фильм. В народной сказке злая старухина дочка не просто не получает вознаграждения от Мороза, но «окостеневает» – то есть замерзает от стужи. Жестоко? Конечно! Но прочтите, как дело-то было. Девица же прямо схлестнулась с Зимним Хозяином. Мало того что ругалась и грубила, под конец сказала и вовсе невозможное: «Сгинь, пропади, проклятый Морозко!»