– Я не знаю почему!! Я не знаю! Да дело не в этом… – ее разозлило это недовольное «почему», и она, уже рыдая, произнесла: – Все, Макс, я хочу домой, я еду домой. У нас теперь разные направления, – она еще хотела что-то добавить, но рука сама нажала кнопку отбой.
Она еще долго плакала, стоя в тамбуре пассажирского вагона. Несколько раз проводник Антон, будто невзначай, выглядывал и сразу смущенно закрывал дверь. Рита не могла успокоиться. Конечно, Макс не стал для нее чужим, сколько бы она себя не уговаривала. Конечно же, она хотела, чтобы он сказал ей совершенно другие слова, а не молча слушал, то, что она ему пыталась объяснить. Она хотела, чтобы Макс, сорвался за ней, и у них потом стало все по-другому.
Его спокойная манера вывела ее из себя, и еще огорчило то, что Макс не сказал ей, что ее подозрения по поводу бывшей девушки Веры, совершенно глупые и беспочвенные. Это еще раз убедило ее в том, что ей ничего не показалось. Еле-еле успокоившись, она вернулась в вагон.
Взволнованные соседи, глянули на нее исподлобья, а мужчина сразу предложил:
– Присаживайтесь, Рита, мы чай пьем! Вам тоже взяли кружечку, конфеты вот, угощайтесь, – они видели заплаканное лицо девушки и старались помочь, чем могли.
– Вам сколько сахара насыпать? – женщина ласково глядела на нее с чайной ложечкой в руках, зависнув над небольшой стеклянной банкой.
Только что еле успокоившая Рита, взглянула на обеспокоенные лица людей, с которыми познакомилась несколько часов назад, и ей стало еще хуже. Они видели ее слезы, печальное выражение лица и волновались за чужого человека. А ей отчаянно хотелось сейчас, чтобы вместо них вот тут сидел Макс. Стало просто невыносимо. Перед лицом замельтешили кадры из далекого прошлого: записка с телефоном, ее внезапное возвращение домой, Макс, который всегда мирился первым, опять Макс, который, не смотря на ее истерики там, всегда подходил и гладил ее по спине. Макс, ожидающий ее в холле… и… снова Макс… с ключом от заветной двери… Макс… Макс… Макс… А теперь он сказал в трубку… Да ничего он не сказал в трубку.
Рита опять разрыдалась. Прямо там, сидя на чужой нижней полке среди малознакомых людей. Она ничего не могла с собой сделать. Сквозь слезы она почувствовала, как мягкое полотенце коснулось руки – женщина протянула ей его, чтобы вытереть лицо. Рита продолжала плакать. Потом она услышала тихий голос мальчика – внука этой семейной пары, он что-то спросил виноватым голосом, а потом женщина тихо сказала, отвечая на его вопрос: «Случилось что-то у тети…». Потом она почувствовала, как за плечо приобняла ее женщина, и что-то произнес сидевший мужчина.
– Так, так, давай, успокаивайся… – женщина печально вздохнула. – И неудобно спрашивать… что случилось…
Рита убрала полотенце от лица, и сквозь рыдания все-таки сказала:
– Извините, что я… что я тут… что я вас… ничего не случилось… не волнуйтесь… я просто уехала… да банально все… мы просто… разъехались… расстались…
– Ой, ну как же так, – женщина всплеснула руками, и Рита заметила, как у той тоже набежали слезы, и увидела встревоженного мальчика – он так взволнованно смотрел на нее, что ей стало еще хуже.
– Простите меня… и ребенка вон… при ребенке…
– Да ничего-ничего… – женщина крепче приобняла ее. – Он большой уже, все понимает, да, Илюша? – улыбнулась она внуку.
Мальчик с тоской и непониманием глядел печально на всю эту разыгравшуюся драму в вагоне поезда.
– Илья, дай тете конфету, и скажи: «Рита, давай чай пить!», – мужчина тоже пытался сгладить обстановку.
Мальчик сразу оживился, пошарил вокруг себя, сгреб в охапку лежащий рядом ворох конфет и протянул их девушке. «Рита, давай чай пить?» – мальчик повторил слова деда и улыбался, словно ему выдали взрослый секрет, как решить сложный вопрос, и был сейчас уверен, что как только они все начнут пить чай, все жизненные неурядицы, которые он успел увидеть, сразу исчезнут.
Рита разрыдалась еще сильнее.
– Так, девчонки, – мужчина привстал. – Таня, давай, веди ее в туалет, умойтесь и возвращайтесь. Ну-ка давайте, быстренько…
– Ага, ага, давай, пошли-пошли… – женщина потянула ее к выходу.
Они умылись, женщина заботливо протянула свежее домашнее махровое полотенце в ярко-зеленую полоску и обеспокоенно прошептала.
– Ну что ж ты так…
– Вы извините…
– Да что ты!
– Спасибо вам. Правда, легче стало… уже…
– Пойдем-пойдем, чай будем пить, – они вернулись в купе.
Действительно, стало легче. Ей заботливо предложили все свои сладости и интеллигентно сделали вид, что сразу забыли о грустном происшествии. Рита была благодарна этим людям. Те ловко перешли на обычные бытовые темы, и мужчина стал рассказывать о последней рыбалке, размахивая руками и в подробностях объясняя, как довез улов домой. Женщина улыбалась и поддакивала. Только мальчик несколько обеспокоенно поглядывал на Риту исподлобья, словно проверяя, не плачет ли она опять, и, увидев, что та успокоилась, продолжал играть. Рита смотрела на эту семью и сама вспоминала свою собственную. Этот сейчас сидящий пожилой мужчина – крупный, седой и вихрастый – напоминал ей отчима, даже манера рассказывать была похожей: он постоянно подбирал слова, описывая ситуацию, делал круглые глаза и махал руками, почти так же, как и дядя Ваня. Перед глазами вдруг всплыла, откуда ни возьмись, старая, давно забытая маленькая история.