– И сколько мы здесь будем?
Павел недовольно хмыкнул. Рита продолжала интересоваться происходящим:
– Паш, а что, в конце концов, происходит с нами настоящими там? Что там? Параллельная жизнь? Или тело впадает в кому? Или, может, умирает? Что это за двойное существование в двойном мире?
– Я много об этом думал. Но двойное существование вряд ли возможно. У человека снимаются все его биометрические показатели и просто переносятся в другое место. Они не дублируются, а переносятся – это разные вещи. И где-то в другом, в частности, этом помещении, – Павел показал вокруг, – воспроизводятся полностью. Они не могут существовать и там, и там. Может, только некоторое время. Ну, если, конечно, ничего не изменилось с тех пор.
Павел помолчал, немного подумал и добавил:
– Я о тебе, Рита, много думаю. Ты – новенькая… Возможно, ты видишь какие-то картинки из такого близкого прошлого.
– Но она ведь даже позвонила мне домой? – перебил Максим.
– Ты уверен? Извини, что ломаю твои мечты, но мы не знаем, куда она попала, и что происходило на самом деле. Ты знаешь, как было?
Они попытался спорить, но Рита их прервала:
– Макс, да он правильно говорит, надежды – надеждами, но информации почти ноль. Мы совсем ничего не знаем.
Все трое замолчали, думая каждый о чем-то своем и одновременно об общем. Все страстно желали вырваться из этого страшного плена. Рита все четче ощущала нехватку жизненной энергии: ей ничего не хотелось, внутри будто что-то постепенно умирало и атрофировалось. Хотелось поплакать, но этого не получалось сделать, хотелось кричать, но голос не слушался. Она постепенно превращалась в какой-то искусственный механизм. Все вокруг ей уже не казались художественным вымыслом, она совершенно отчетливо ощущала себя в новом состоянии.
– Рит… – Максим дотронулся до ее руки, – расскажи мне, как ты мне звонила.
Макс таким умоляющим взглядом смотрел на нее, что Рита не могла опять не начать рассказ о коротеньком, не значащем, казалось бы, ничего, диалоге. Она снова и снова повторяла все то же самое. Ей уже мерещилось, что она рассказала ему этот крошечный разговор тысячи раз, но Макс слушал ее всегда с таким интересом, словно это была самая увлекательная и захватывающая история в его жизни. Он каждый раз переспрашивал у нее одно и то же, выпытывал новые подробности, после дополняя короткий рассказ своими новыми комментариями и выводами.
– Значит, они там живы и здоровы, – парень каждый раз улыбался после очередного рассказа этого эпизода.
– Макс, а почему мужчина положил трубку? – Рита не пыталась возвратить друга в реальность, но ей хотелось понимать реальную картину происходящего и внести ясность: лишние надежды были ни к чему.
– Я сам об этом думаю. Ты же говоришь, что назвала меня по имени и фамилии. Почему тогда папа бросил трубку? Если представить, что меня вообще уже нет, что я умер, он мог бы сказать об это. Я не понимаю… Мне, конечно, хочется верить в то, что ты попала ко мне домой. И женщина, которая плохо слышала, это моя бабушка, и она еще жива и здорова. Но… я тоже не совсем верю в происходящее.
– А зачем же я тебе рассказываю одно и то же по сто раз?
– …Я пытаюсь все сопоставить. Не очень получается, правда…
– Да, я когда попала сюда, мне сразу показалось, что я никуда и не исчезала.
– Понимаешь, еще не факт, что нас нельзя переместить в другие места. Может, так задумано… в этом эксперименте.
Странные дни потянулись ровной, безжизненной и непонятной чередой. Рита больше никуда не исчезала. Постепенно картины родного дома стали будто стираться невидимым ластиком. Иногда ей мерещилось, что он вообще все придумала по свою прежнюю жизнь и всегда находилась здесь, в этом самом сером пространстве. Внутри было ощущение огромного периода времени с начала погружения.
Странные дни проходили одинаково. Они уже сотни и тысячи раз исследовали все пространство, снова и снова искали провода и коробочки. Рита уже множество раз изучила все помещения.
Столовая выглядела огромной и пустой комнатой. За стойкой, похожей на обычный прилавок находились несколько больших машин, похожих на роботов. В меню значились практически все известные Рите блюда, но само поглощение еды было ненастоящим: не давало никаких эмоций, насыщения и пользы. Продукты с еле уловимым запахом не вызывали аппетит, еда, словно, попадала не внутрь организма, а куда-то мимо – это походило на имитацию приема пищи. Здесь в этом занятии не было никакой необходимости – вроде как одно из развлечений здешних мест. После поглощения яркой красивой еды оставалось ощущение разочарования, она будто была бутафорской, словно голодному и уставшему путнику предлагалось в долгожданном заведении отведать очень красивую, но искусственную еду.