– Аллё! Рита!– громко звала ее мама. – Аллё! Я тебя не слышу!
Девушка отчаянно пыталась что-то произнести, но ничего не получалось: в горле пересохло, а внутри всю трясло. Мамин голос продолжал восстанавливать ее из пепла – внутри все оживало, и заторможенное состояние сменялось новыми будоражащими чувствами. Рита вдруг испугалась, что мама так ее и не услышит и положит трубку, а она исчезнет опять и даже не успеет поговорить. Не успеет ничего. Мама не отключалась, она продолжала звать ее в трубке. Изо всех сил Рита попыталась издать хоть какой-то звук, опять ничего не вышло, и тут на глаза накатили слезы от беспомощности, от отчаяния, от невозможности просто поздороваться с мамой.
– Рита, ты что, плачешь там? – вдруг обеспокоенно спросила мама.
Рита удивилась, ей казалось, что ее совершенно не слышно. Она попыталась что-то хотя бы промычать. Мама будто опять ее услышала.
– Что случилось? Рита, что такое?
– Я… ма… ма…
– Что? Что там у тебя? Ты заболела?
– Ма… не…
– Ну как нет? Я же слышу голос какой. Вот все твои привычка нараспашку ходить. На работу не ходи! Есть дома что-то из лекарств? Или привезти?
– Да, – еле выговорила Рита.
– Выпей что-нибудь и ложись. Горячее пей. К тебе приехать?
– Ма… – прохрипела Рита.
– Я посмотрю, если получится с работы пораньше сбежать, я к тебе заскочу. Ложись, вон голос какой. Горячее пей. Давай, пока-пока, я тебе попозже позвоню, а то даже сказать ничего не можешь.
– Аха, – прошипела Рита в трубку и мама отключилась.
Пока еще девушка ничего не соображала: ситуация изменилась будто наоборот, будто шиворот-навыворот. Ей казалось, что теперь она непонятно кто здесь, и вообще ничего не соображала. Внутри ныло от того, что она не смогла поговорить с мамой, но с другой стороны, появилась необыкновенное чувство радости, что она услышала родной голос. А еще она вдруг поняла, что жива и даже здорова, и сейчас раздумывала, как же происходило ее существование здесь, пока ее тут не было.
Рита ощущала себя космическим пришельцем, непонятным и странным существом из какого-то третьего мира, катающимся в невиданном пространстве. Тот нудный темно-серый тусклый мир и этот живой и настоящий тоже теперь ни казались ей местом своего обитания. Она была нигде и никем. Непонятным заблудившимся неизвестным организмом. Телефонный разговор казался тоже продолжением всех ее затянувшихся снов, только что-то глубоко внутри начало оживать, голос мамы стал точкой отсчета, и душа стала просыпаться.
«Позвонить Маринке!!!» – бросилась в глаза лежащая на столе записка. Рита встала и включила чайник. «Нужно срочно позвонить Маринке и узнать у нее хоть что-то». Рита пыталась вслух что-нибудь произнести. Чайник закипел, девушка плеснула кипятка в кружку с пакетиком чая, взяла со стола засохший в крепкий сухарь хлеб с бутерброда и попыталась поесть. Запахи еды были такими яркими, что она не могла надышаться их ароматом. Кружка непривычно обжигала руки. Глотнув немного чая, Рита попыталась что-нибудь произнести: сначала получалось плохо, но с каждым глотком связки немного оживали.
Это новое пространство стало незнакомым. Она теперь была здесь гостьей, ненадолго заскочившей повидаться с домом. «Как же я здесь живу… – рассматривала свое домашнее пространство Рита. – Если мама так спокойно отреагировала, значит, я точно здесь и никуда не пропала. Но как я тут…. Почему ничего не помню?». Тут ее осенила новая мысль: « А почему, если я продолжаю здесь быть, у меня засохший бутерброд на столе? Я что, его не выбросила до сих пор? В квартире все так, как я оставила… Вопросы, вопросы, вопросы». Рита пыталась разговориться, связки пока не слушались. «Зеркало! Здесь есть зеркало! Какая я вообще?», – она вспомнила давно забытый предмет, и то, что так давно не видела свое отражение.
Кособоко ковыляя в прихожую, слегка подтягивая непослушную затекшую ногу, она подошла к зеркалу и глянула туда, почти замерев. Ничего в ней не изменилась, она осталась прежней: тот же цвет волос, с которым она исчезла тогда, такое же тело – никаких признаков изменения не наблюдалось. Но все-таки что-то было в отражении не так, пока она не могла это понять, но девушка в зеркале явно стала какой-то другой. Рита постояла, при этом пытаясь разговориться, произносила различные звуки, покрутилась во все стороны и тут поняла, в чем дело. Глаза. Лицо было будто каменным, будто не имело мимики и застыло, как маска, выглядело недвижимым и не выражающим ничего. Пустое лицо. Он напомнила самой себе гипсовую заготовку, на которой надо было еще что-то нарисовать. Глаза глядели из зеркала безжизненно, казались неживыми, она, вообще, напомнила себе героев фантастических фильмов, то ли роботов, то ли враждебных существ.