— Нет погоняла.
— Нет, говоришь? — тяжко вздохнул Араб, а вошедший во вкус Блондин, принялся набулькивать еще по одной. — Нету, так будет. Язык — тебе погоняло. Потому как язычок тебе сейчас децл подкоротим. Чтоб он, значит, поменьше болтал. Правильно, Саша? Верно мы сделаем?
Язык округлил от страха глаза и быстро закачал головой — мол, нет, совсем неверно. Вот только кто бы считался здесь с его мнением?
— Чего ты, падла, сегодня ночью базарил?! — резко сменил тон смотрящий. — Ты на что намекал?!
— Да я пошутил, — попробовал улыбнулся бакланчик. Это у него получилось плохо.
— Пошути-ы-ыл? — проскрипел Араб. — А ты мозгой шевелил, прежде чем так шутить? Ты подумал хотя бы, над кем так шутишь? Коста тут, понимаешь, ночами и днями не спит, не доедает, братву от болячек лечит. Все головняки у него за вас, за поднарников, чтобы легче вам чалилось, чтобы не поиздыхали в дерьме. А тут какая-то сявка, которая и зоны толком еще не топтала, с ним вот так шутит. Разве что пидером не называет. И на том спасибо, Язык. Чё делать-то будем? За базар отвечать ведь придется.
— Я готов извиниться.
«Спальня» грянула оглушительным хохотом. Так, что даже покачнулся стол. Так, что заволновалась в пластиковых стаканах разбанкованная Блондином водка. Заволновался и сам Блондин.
— Айда выпьем, — протянул он смотрящему его стакан. И наколотый на вилку соленый огурчик.
— Говоришь, извиниться? — поинтересовался Араб и лихо опрокинул в себя свою порцию водки. — Фу, блядь, отрава!.. Так, говоришь, извиниться? Ты себя что ли в школе вообразил? В пятом классе? Язык, раздвоением личности, случаем, не страдаешь?
Бакланчик молча покачал головой.
— Отвечай, падла!!! — тут же чуть не взлетел со своего стула смотрящий. — Словами отвечай, когда спрашиваю! Что делать с тобой, с мудозвоном?
— Пусть Коста меня изобьет, — простонал тот. — Мне вчера уже здорово досталось. Пусть добавит, и отпустите меня, пожалуйста…
— …к маме, — добавил Кассир. — Чё, Коста? Добавлять будешь этому мудаку?
— Да в лом, — развел руками я. — Правьте сами, как пожелаете. — И внешне безразлично начал намазывать на кусок черняшки паштет. Хотя мне было совсем не наплевать на то, что именно я явился первопричиной того, что неразумный мальчишка оказался на этом пьяном правиле. Идиот! Нет, чтоб самому как следует отхерачить этого сопляка и напрочь забыть про все, что случилось! А теперь ему уже ничем не помочь. Балом здесь правит Араб. Как он решит, так и будет. А мой голос лишь совещательный.
— Ша, пацаны! — прошипел уже заметно пьяный смотрящий. — Сейчас поправим сявку позорную. Гиви, ты выпил? Ништяк. Тогда займись этим… блядь, Александром. Подкороти-ка ему язычок. Тебе ж не впервой? Или бычье сюда вызывать?
Высокий худощавый Гиви в ответ лишь плотоядно улыбнулся и, неуловимым движением выхватив из кармана нож-выкидуху, выскользнул из-за стола. Чуть слышно щелкнула тугая пружина. Блеснул узкий хищный клинок. Щенок Александр побледнел.
— На колени вставай перед стулом, — почти без акцента приказал грузин. — Язык вываливай.
— Не-э-эт! — взвыл баклан и даже не шелохнулся. — Ну, пожалуйста-а-а.
— На колени, падла, сказал! — Гиви зацепил свою жертву за шкварник и, не прилагая особых усилий, опрокинул на пол. — Тебя пидарасом сделать сейчас? А? Хочешь в жопу тебя сейчас отымею? А? Не слышу?
— Не-э-эт!
— Не слышу!!! — Грузин зацепил Языка за штаны и потянул их к щиколоткам. На секунду заголились тощие бледные ягодицы, прежде чем баклан извернулся, как кошка, вцепился в штаны и натянул их обратно.
— Пожа-а-алуйста!!!
Гиви широко замахнулся и от души влепил ребром ладони мальчонке по почкам. Того изогнуло, как червяка.
— На колени, падла! Язык на стул! Еще один выкидон, и пидером будешь! Бля буду, будешь! Араб, опущу я ща эту Маньку?
— Опускай, — без излишних эмоций согласился смотрящий.
— Не-э-эт, братва!!! — отчаянно заверещал бакланчик. — Режьте язык! Лучше его! Вот! Вот! — Он подполз к табурету, уткнулся рожицей в торец седушки и вывалил покрытый нездоровым белым налетом язык. При этом щенка колотило так, будто к нему подсоединили как минимум 220 вольт.
— Чего, Араб?! — надрывался распалявшийся на глазах грузин. — Чего делать мне?! Пидарасить?! Язык резать?! Чего делать, скажи?!
— Погоди, Гиви. Передохни, — произнес я и наклонился к уху смотрящего. — Отдай мне эту соплю. Сам с ним закончу и вышвырну на хрен. Ага? Забираю?
— Забирай, — барским жестом подарил мне холопа пьяный Араб.
— Гиви, отвали, — тут же распорядился я. — Иди за стол.