— Х-хорошо, — заикаясь, ответил он, и принялся делать так, как велел ему Филипп.
Олег открыл глаза и, увидев, что Филипп смотрит вполне здоровым взглядом, выскочил из дома.
— Очнулся! — заорал он. — Филипп очнулся! — Ольга и Глаша быстро поднялись и вбежали в комнату Филиппа. Тот что-то тихо диктовал Алексею.
— Господи! — шепотом сказал Глаша и упала у иконы, неистово молясь и осеняя всех крестным знамением.
Ольга взяла руку брата и крепко сжала:
— Мы здесь с тобой, молимся! Ты поскорей выздоравливай, братка!
Он улыбнулся.
— Они хорошо поработали, — сказал тихим голосом Филипп, показывая рукой на Алексея и Олега.
— Порода, — ответила Ольга.
Выздоровление Филиппа продвигалось быстро и успешно. Он сам руководил своим лечением. Для Алексея и Олега это было настоящим испытанием. Только об одном сожалели парни — не Филиппа они хотели видеть своим первым пациентом. Но судьба распорядилась именно так. Может, оно и к лучшему…
Емельян, прослышав о беде, приехал и привез много разных заморских порошков, которые очень помогли Филиппу и в болезни, и в дальнейшей работе.
Емельян коротал долгие августовские дни и ночи у постели больного и понял, что очень привязался к парню. Вскоре приехала его жена Прана и одобрила намерение Емельяна, которое он вынашивал еще с тех пор, как был у Филиппа пациентом…
Они поговорили с Филиппом и уехали. Никогда не забудет парень их. Искреннего, доброго и потому еще более дорогого.
В скором времени, не покидая постели, он уже помогал больным, осматривал в особо сложных случаях. Больше времени старался отводить обучению Алексея и Олега.
— Ты, прежде чем рану обматывать, проверь, нет ли там заразы какой. Нитка, заноза, пылинка — все это может вызвать повторное воспаление и принести еще больше вреда! — наставлял он Алексея.
— А ты не переборщи с серой. Сыпать ее надо точно по весу! А то человек и от чирьев не излечится, да еще поносом изойдет! — говорил он Олегу.
Когда Филипп начал ходить потихоньку, Глаша решилась задать ему вопрос, так давно мучивший всех.
— Ты, Филипп, не томи. Скажи по совести, видел тех лихоимцев? Ведь вся недолга — поймать и вздернуть! Городовой приходил, мы его отослали, сказав, что не помнишь ты ничего.
— Правильно сделали, — ответил грустно Филипп, — я и вправду ничего не помню. Все, баста!
Павел настаивал:
— Коли Мишка это — я сам его придушу!
— Не Мишка, — с трудом подавляя гнев, ответил Филипп, — он давно в нашей стороне не обитается!
Только зря врал он себе и родным. Все и так знали, что Мишкиных это рук дело. И Олег поклялся после выздоровления Филиппа найти его и самолично открутить башку.
— Поди сюда, — Филипп кивнул Олегу. Понял, что недоброе задумывает отрок, и решил, покуда молод он, поучить его. — Добром тебя прошу — выброси из головы дурные мысли про Мишку. Мал ты еще людей судить и прав не имеешь наказывать! Понятно?
— Да, — отведя взгляд, ответил Олег.
— Тогда ступай. Устал я, — он откинулся на подушки и, прикрыв глаза, начал мучительно думать над словами деда, сказанными во сне.
«Неужели только жизнями чужих людей мои родные строили свою судьбу!? И мне такое предстоит, что ли? Нет, этого надо избегать. Не хочу я по трупам идти!» Он уснул.
…Осень. Мешки золота и меди высыпали на улицы пожелтевшие деревья и кусты. Озабоченные птицы собирались в стаи, без конца устраивая перекличку сородичей. Люди готовились к длительной и холодной зиме.
Максим Парфенов и Ольга объявили о свадьбе. Еще после выздоровления, как и задумывал Максим, они хотели пожениться, но внезапная беда с Филиппом заставила их повременить. Теперь же сам Филипп, да и предстоящая холодная зима поторапливали молодых.
— Глаша, все к свадьбе-то готово? — спросил Филипп, листая книгу.
— Да уж почти. Тебе благодаря приданое собрали — как у царицы, — ответила она, накрывая на стол.
— Ну, для царицы еще и хоромы нужны, — добавил он и осторожно поднялся. Глаша хотела было помочь, но он отстранил ее.
— Я сам должен. Сам, — он сел на лавку и отдышался, — это наказание мне за Василису, — неожиданно для себя сказал он. Как будто кто-то чужой произнес эти слова.
— Не говори глупостей! — возразила вошедшая и услышавшая слова Филиппа Ольга. — Если так судить, уже ни одного врача не было б в живых!
— Все равно всем воздается! Кому по заслугам, а кому по грехам! — ответил он.
Сели обедать. Павел говорил о будущей свадьбе:
— Пока тепло на улице, надо бы шатер поставить. Народу-то — вся деревня.