Семь рун, дивное число.
Ворожебное. Как для живых, так и для мертвых.
Чародейка испустила довольный вздох. Измазанная в крови, ныне она была покойна, тиха.
Да, теперь ей дышалось легче. Если такие, как она, и вправду могли дышать. Нет, она наполняла грудь воздухом не по надобности - скорее по привычке. Да и красота ее гляделась ярче, когда напоминала живую...
И что с того, что крови на откуп Симарглу ушло почти с саму изувеченную своей противоестественностью жизнь, едва теплящуюся в ее тонком стане?
Ей не восстановить утраченные силы ни за зиму, ни за две, ни за три. Десяток зим? Пожалуй, чуть больше.
Только все это - ничто!
Она умеет ждать.
А ожидание торжества всегда приятно...
Глава 2.
17 зим спустя...
Снег скрипел под ногами. Упругий, свежий - он доходил почти до щиколоток.
Благо, Ярослава надела высокие сапоги.
Тяжелый тулуп мешал двигаться быстро, но молодая знахарка не торопилась. В их доме не было больных, а мази и отвары готовы с вечера. Яра жалела только об одном: она снова побоялась звать за собою Свята.
И ведь знала, что тот не откажет. Напротив, заругает ее, узнав, что отправилась в лес в одиночку. А все одно... понимала, что отец его, светломестский староста Литомир, с неодобрением к их дружбе ставится.
И знала, как в селе за глаза ее, дитя Мары, кличут. Подкидышем да приблудой. А когда - и того горше. И ведь никто не желает дурного, а дитя свое пророчить в нареченные не станет...
Яра потерла ладони друг о друга, да приложила их к замерзшим щекам.
Стужень - первый месяц поры льда и снега, - на исходе, а лютые морозы только набирают силу. Зверье, изголодавшееся и утомленное долгими холодами, нынче все меньше боится. Да и с чего бояться: все одно - сдохнуть от мороза или копья охотника.
Яра поежилась.
Сегодня она шла за сосновыми почками. А для этого нужны молодые деревья.
В Темнолесье знахарка знала каждый куст, не то что дерево. Но миновав Чертову Яму, девка с опаской оглянулась.
Нет, показалось!
Яра чуть спокойнее задышала и продолжила путь. В лукошке лежало несколько побегов, только знахарка не хотела брать старые. Потому как даже та, что не училась у Крайи, знает: только молодые почки несут в себе целебну - силу для больного.
А Ярослава хотела быть лучшей. Не для себя - для бабушки. Ей так часто припоминали звездную ночь, что она как будто помнила все сама. Старушка заменила ей весь род, и Яра ни на миг не сомневалась: та любит ее как родную. Только она жила близ людей, а потому понимала: ей простили грех матери, но забыть его не смогут.
Разве что Свят.
Яра задорно улыбнулась.
Давний друг, единственный. Сорвиголова. Умелый охотник и самый близкий ей после Крайи.
Вот только друг ли? Яра терялась в чувствах к Святу, понимала одно: она, плод грешного чрева матери, не станет ему наградой - только проклятием. А проклинать Свята знахарка не хотела.
Позади скрипнула сухая ветка, и Ярослава насторожилась.
Нет, пугаться нельзя! Зверье чует страх!
Молодая знахарка растерла в руках несколько почек, чтоб заглушить дурное чувство, и в воздухе остро запахло смолою.
Это поможет выиграть несколько минут, но их не хватит, чтоб дойти до Светломеста.
Спиною ощутив движение, она заставила себя идти дальше не оборачиваясь.
Старый вяз.
От него дорога ветвится, выпуская тонкую тропку в сторону села. Яра свернула вправо, отметив, что и зверь двинулся следом. Только бы не кинулся!
Знахарка знала зверье, а потому понимала: побеги она - бросится и волк.
Краем глаза она заметила сизую шкуру, мелькавшую меж деревьев. Можно ли надеяться, что зверь пришел один? Яра не знала. От голода он мог отбиться от стаи, но другие всегда приходят за своей частью.
Зверь по-прежнему шел за ней невидимкой, не пытаясь напасть. И Яра решилась.
До села еще версты три - она ушла далеко. И шансов мало, если только не ускорить шаг. Наращивая темп постепенно, Ярослава старалась следить за волком.
Высокий, поджарый. Мощный хвост от нетерпения бьет по сильным лапам. И морда в ранах. Нет, такой не отпустит добычу.
Перехватив взгляд зверя, Яра остолбенела. Она не могла просто отвести глаза. Как и не могла глядеть на него дальше.
Знахарка осторожно оставила на снегу лукошко и медленно стала отходить в сторону села.
Волк двинулся к ней. Пригибая голову к земле, он ловил ее запах. Черные ноздри хищно раздувались, алый язык слизывал струйки слюны. Зверь шел след-в-след.