Понимая, что до села слишком далеко, Яра достала небольшой ножичек, подаренный Святом. Если воткнуть лезвие куда нужно...
Зверь не сдержался. Одним мощным рывком он сократил расстояние вдвое. И приготовился прыгнуть еще раз. Яра сильнее сжала клинок, удерживая его двумя руками. В одной не хватит сил.
Зверь оскалился. Пригнул голову к земле и, прижав уши, прыгнул.
Знахарка отступила, вытянув руку с ножом. Но лезвие так и не нашло цели.
Мертвое тело волка рухнуло к ее ногам. Из глазницы сочилась тонкая струйка крови, окропляя древко стрелы.
Яра с шумом выдохнула, чувствуя, как ее охватывает дрожь. Так близко к смерти!
Нож выпал из ее пальцев, а она продолжала смотреть на поверженного зверя. Он был сильнее ее, значит, больше заслуживал жить. Но у него не было Свята.
Старостин сын уже настиг Ярославу и сжал ее в объятьях. Только сейчас она поняла, как была напугана. Горячие слезы обожгли замерзшие щеки, и она впервые позволила себе обнять друга.
Его стан казался мощным, а от кожи веяло теплом. И Яра еще сильнее вжалась в Свята.
Тот обнял молодую знахарку, немного покачиваясь:
- Ничего, Ярушка. Потерпи, хорошая. Это страх, он пройдет. Ты уж поплачь...
Он баюкал Яру как маленькую. Гладил выбившиеся из-под старого платка волосы и смахивал крупные слезы.
Нараспев хвалил ее. Шутил. Глупо, несуразно.
Но это помогло: Ярослава расслабилась. Впервые за долгое время ей стало хорошо. Легко словно бы.
Она обмякла в руках Свята и глубоко вздохнула:
- Пойдем уже, запах крови скоро соберет здесь оголодавших зверей. Они не побоятся...
Свят немного отстранился от Яры, чтобы взглянуть на нее:
- Глаза раскраснелись и нос... Глупая, не позвала с собой, - он смахнул оставшуюся каплю со щеки знахарки, и его пальцы на миг остановились у ее губ. Свят глядел на Яру долго-долго, как будто силясь что-то понять, и Ярослава первая прервала молчание:
- Нужно идти, - она сказала это, когда тот уже решился. Остановился у самых губ, опаляя их горячим дыханием. Но Яра не могла. Она должна ему. За многое должна. За дружбу стародавнюю и веру в нее, за взгляды не как у прочих, без злости. За теплоту... значит, нужно уберечь его от себя.
И знахарка яростно вырвалась из кольца теплых рук.
Вытерев лицо рукавом, она вернулась за лукошком. А потом под удивленным взглядом Свята зашагала к селу.
- Яра! Ярушка! - Свят хватил ее за рукав, но та резко вырвала его из ладони друга. - Яра?
Свят остановился позади ошалело спешащей знахарки и с непониманием уставился на тонкую фигурку, озлобленно вырывающую ногу из очередного сугроба.
- Яра? - Он догнал подругу и развернул ее к себе. Карие глаза той упорно вглядывались ему в грудь, как будто там была редкая хворь. Меж тонких бровей залегла глубокая морщинка. И Свят едва заметно улыбнулся: упрямая. Он тепло приобнял ее за плечи, будто ненароком спросив:
- Ну что мне с тобой делать? Только отлучусь - ты в беде.
Он нарочно грубовато потрепал ее по неестественно прямой спине, понимая, что та все еще злится. А затем со слабой надеждой спросил:
- Что станется, если твоего защитника не окажется рядом?
Яра стояла, сложив руки на груди. Не заметила, как напрягся Свят. А он ждал. Даже дыхание сбилось. Ждал, что она попросит быть рядом. Защитить ее.
"Охотник, - выругал он себя, - где ж тебе на зверя ходить, коль с девкой справиться тяжко?"
- Не знаю, Святослав, - Яра впервые так назвала друга и стала вдруг очень серьезной. - Не знаю. Одно мне ясно: тебе нельзя больше ко мне. Жизнь себе испортишь. Не ходи, Свят. Прошу тебя.
И знахарка бросилась бежать, оставив лукошко рядом с растерянным Святом.
Остановилась только в сенях. Отдышалась.
- Яра? - Крайя открыла дверь, и на ее измученном лице проглянуло удивление. - Ты чего?
Та мигом вошла в избу, не позволяя старой мерзнуть:
- Ничего, бабушка, со мной все хорошо.
Она стянула с головы шерстяной платок и сняла тяжелый тулуп, уложив все поверх широкого, сбитого из темного дуба, сундука - просохнуть. Взглянула на знахарку, волосы которой в последние зимы еще больше заискрились серебром. И обняла ее, расслышав:
- А где лукошко?
- Лукошко? - Яра не заметила, как оставила его и сейчас мысленно корила себя за это. - Верно, оставила в сенях.
Вот, соврала. Теперь придется новое плести. Или покупать на выставе, отдавая накопленные деньги. А их всего-то - пара алтынов...
Крайя внимательно оглядела внучку. Хороша той дивной южной красотой, которой не встретить в Земле Лесов. Стан стройный, тонкий да гнущийся. И не скрыть его гибкости ни тяжким меховым тулупом, ни грубого кроя платьями. Ей бы сукна дивного, словно жидкое золото, струящегося. Разноколерного, искристо-яркого. Того, что в Южных Землях плетется особыми жуками, скатывающими нить в кокон.