Коридоры в замке длинны и узки, в заулках гуляет ветер и запах гари.
Ветер совсем распоясался в эту ночь...
Ашан миновал несколько проулков, пока не вышел к главной лестнице. Озаренная огнями войны, она была освещена так ярко, что воин не боялся споткнуться. Тридцать пять ступеней - каждая из белого камня. И почти на каждой остановилось сердце степного воина. За что? За дряхлого старика, не способного сдержать алчность?
Ашан сурово свел брови и вышел на свет.
Кричать уже перестали. Испуганные стайки осиротевших мальцов жались к стенам домов, уцелевших от огня. Они обнимали друг друга, пытаясь хотя бы так сохранить тепло тощих тел.
И командир с болью закрыл глаза.
Невинные, они всегда больше страдают в войне. А ведь когда-то и он жался к брату, сберегая жалкие крохи тепла...
Он подошел к Элбарсу, указав едва заметным движением головы в сторону детей:
- Я был таким же когда-то. Пригляди за ними.
Но брат словно не слышал его, с ужасом уставившись на кровавые брызги, украшавшие одежду воина. Осознание читалось в глазах Элбарса. Осознание и страх. А потом он попросил:
- Не буди больше эту силу, брат. От нее не спастись. Не знаю, что заставило тебя, только ты не ведаешь, что творишь... Народ Степи не зря боится проклятья! Оно медленно пожирает душу, пока не оставит ничего живого. Ничего от личины человека, понимаешь?
- Не буду, - сухо пообещал Ашан. - В этот раз не мог по-другому.
Брат кивнул, уточняя:
- Сам-то куда?
- Я возьму с собой десяток воинов, Элбарс. Поведу их на границу Княжеств - туда, где начинается Камнеградское. Старый поганец рассказал о брате - будто жив он. Нужно проверить...
- Нельзя сразу на Камнеград. Дорога через лес лежит, а час нынче поздний. Да и братья устали. Похоронить бы своих...
- Этим займетесь вы.
Ашан не слушал, он знал: Элбарс все сделает правильно. Доверял ему, как себе, а потому упросил:
- Я должен кое-что разведать. Белый Князь со страхом говорил о Земле Лесов. Упомянул о зле, что ждет там степняков. Чуял, собака, верную смерть. Вот и брехал, - воин на мгновение застыл, прогоняя прочь отголоски памяти, - Я пойду первым. И коль мне суждено сложить голову в Лесах, так моя история погибнет вместе со мной. До этого путь в Княжество Тура закрыт. Ничего не бойся, брат. Жди меня здесь десять дней и десять ночей. Не приду - уноси дары лесные в Степь на радость темнооким женам. Женись. И почитай меня как усопшего. И лей слезы, брат, потому что грудь моя уж не дышит.
***
Крайя наведывалась к Маре часто. С каждым оборотом луны. И обязательно ночью.
Склонялась над землею, под которой покоилась девка, да, не прибрав снег, стояла. Долго, пока студеный мороз не гнал со старого капища. Иль пока лунная дорожка чертила тени от исполинских деревьев, что окружали тихое место.
А как солнце взойдет - уходила знахарка. Чтоб не прознали и не вспомнили о той, которой так спокойно тут.
И ведь у всех-то могилы обычные - земляными насыпями-бугорками, где украшенными камнем, где - так. И только у Мары - земля землею. Не потому, что не хотела для нее Крайя другого. Так спокойнее. И руны, что хоронят девку ейную от глаза темного, справятся с наговором вслепую.
Да, нынче только она, Крайя, помнила, где лежит ее Мара.
Приходила, говорила с нею, словно бы с живой, да о дитяти ее сказывала. А уж Яркой старая знахарка гордилась. Оттого и поведывала матке, чтоб и та знала. И вот нынче пришла...
Как пришла - не дошла даже, ворожбу почуявши...
Насторожилась, поведя носом. И остановилась, замерев.
Настоящей ворожбы Крайя давно не видала - ни темной, ни светлой. Да и у кого сил хватит на такое? Улада стара, она таким уж и не балуется. Да и светлой силою та обладала.
Тут же...
Крайя почуяла тьму еще до того, как подошла к капищу. Эманации темной силы рваными кусками стлались по-над землею, скапливаясь сизыми, а где и чернильными клубами. Ползли, выставив щупальца. И пытались ухватить старую знахарку за ногу.
- Пшел! - Старуха поддела ногой клуб тумана, что вился у ее ног, и тот обиженно зашипел, отползая. Да и что он мог? Ничего. Ни навредить, ни напугать - обычная людина и не заметит вовсе. Только что Крайя...
Значит, ворожба творилась накануне. И ворожебник, что принес ее с собою, был силен. А еще - темен. Потому как при светлой ворожбе так не пахнет.
Знахарка повела носом.
Сладко, приторно.
Медуница...
Светлая ворожба пахнет свежо. Мятой да росою. Утром ранним. А эта вот - сладостью. Искушением...
Крайя пригляделась. Дорога к капищу выложена следами крупными, подобными на звериные. Да только есть в них то, что отличает звериный след от колдовского. И не просто туманом.