Александр Зевайкин
Знай наших!
Во время поездки в Шотландию турист посетил озеро Лох-Несс в надежде увидеть знаменитое чудовище.
— Когда змей обычно появляется? — спросил он у гида.
— Обычно после пятого стакана виски, — был ответ.
— Ну и что они сказали? — поинтересовался дядя Миша Шмякин, присаживаясь на бревно в тени сарая в предчувствии пространной беседы. Прищурив добрые, с хитринкой глаза, он внимательно посмотрел на собеседника и хлопнул тяжелой ладонью по бревну, приглашая занять местечко рядом.
Его племянник Андрюха Пупков, нескладный лохматый юноша в черных линялых джинсах и блеклой футболке с остатками забугорных слов, обречено махнул рукой, тяжело вздохнул и упавшим голосом выдавил:
— А ничего хорошего.
— А поконкретнее? — уточнил дядя и тут же встрепенулся, вскочил и густым командным басом рявкнул: — Куда прешь, сволочь!
Годовалый кабанчик Мирон, рослый, поджарый, с черным пятном вокруг левого глаза, что придавало его морде разбойничий вид, перестал отдирать хлипкий край осиновой тесины и уставился на хозяина нахальными глазами, холодными и пустоватыми, словно вопрошая: «Вы ко мне обращаетесь?»
— Доозоруешься, сволочь, кастрирую, — заверил его дядя Миша. На несколько секунд их взгляды встретились. Мирон опустил рыло в землю, развернулся и побрел прочь. Дядя Миша обладал сильным характером и слов на ветер не бросал, да к тому же был ветеринаром. Как показалось Андрюхе, кабанчик будто бы понял это и решил не рисковать. Шмякин, довольный своей победой, улыбнулся.
— Так чего тебе сказали там, на семинаре?
— Сказали, что я отрываюсь от жизни, и вообще… надо писать о своих современниках, о своих… соотечественниках.
— Ага, — кивнул дядя Миша, — о земляках, значит. А ты чего опять учудил?
— Я про Лох-Несское чудовище написал.
Дядя склонил голову набок, скривил губы, наморщил загорелый лоб и хитро глянул на племянника.
— Все правильно. Ты льешь воду на мельницу мирового империализма.
— Какую воду? На какую мельницу? Ничего я не лью, — начал оправдываться Пупков.
— Да-а-а, — протянул дядя и провел широкой рукой по короткому ежику светлых волос, все еще не желающих сдавать выгодных позиций, — нет в тебе патриотизма, парень. Ведь задача писателя — прославлять свой народ в веках. Вот когда шотландцы начнут писать о том, как хорошо живут колхозники на просторах четырежды орденоносной Мордовии, вот тогда, в ответ, ты можешь написать и про Шотландию.
Андрюха Пупков скривился, передернулся, как от плохой самогонки.
— Да про колхозы уже писано-переписано, и вдоль, и поперек. Кого ни возьми, все одно и тоже. Установление советской власти в местной деревеньке. Лишь имена чуть отличаются, а линия, а сюжет… Везде коммунисты, кулаки, крестьяне да самогонка рекой. Нового ничего не придумаешь, — оправдывался Андрюха.
— Ничего не придумаешь, говоришь? — задумчиво переспросил дядя Миша Шмякин. — Тогда напиши о развале колхозов. Забойный роман получится. «Опущенная целина», например, а?
Андрюха болезненно поморщился.
— Теперь это слово имеет иное значение. Да и вообще… не могу я народ свой позорить. Рука не поднимается.
— Гляди-ка ты, какой щепетильный попался, — дядя задумался, устремив взгляд сквозь племянника, все еще стоявшего перед ним. — А ты знаешь… — он улыбнулся, уловив нужную мысль, — я тебе, пожалуй, помогу в этом вопросе. Пора и нам поднимать республику на мировые высоты.
Андрюха выгнул брови и удивленно захлопал глазами. Веснушчатое лицо его вытянулось, а рот открылся. Совершенно не обращая внимания на реакцию племянника, дядя Миша продолжил:
— В двадцати пяти километрах от нашей деревни в глухом лесу есть озеро. Оно не имеет названия, его нет на карте, хотя озеро большое, да вот район закрыт. Но мы с Игнатом ходили туда пару раз, — Шмякин выдержал паузу, — так в том озере тоже живет чудовище.
Пару минут Пупков пребывал в оцепенении, потом закрыл рот и с натугой выдавил:
— У нас? В Мордовии?
— А что тут удивительного? Иль ты не знаешь наших лесов? Наших зон? Наших территорий? До перестройки там была военная база. Какие-то научные изыски проводили. Потом военная машина дала сбой, и… забросили ее. Мало кто там бывал. А ты про какую-то Шотландию. Тут за каждым углом такое творится! У всего мира глаза на лоб вылезут.
— Дядя, ты шутишь? — все еще не веря, уточнил Андрюха.
— Хочешь увидеть своими глазами? — без тени иронии спросил Шмякин.
— Конечно, — подтвердил Пупков и восторженно добавил, — неужели самое настоящее чудовище?