— Не стоит из-за таких мелочей, — успокоила его Вика. — Еще он сказал, что такой роскошной даме не пристало ездить на «Москвиче». А я ему ответила, что из пяти машин в гараже завелась только эта. Каково? Вы бы видели его глаза!
— Я думаю: он будет вспоминать тебя до вечера, — мягко улыбнувшись, заметил Игнат Тимофеевич.
— Почему до вечера? — удивилась Вика.
— А вечером он напьется и забудет собственное имя, а не то, что тебя.
Девушка поморщилась.
— Он даже документы не смотрел, все на декольте пялился. Нам здесь поворачивать?
— Здесь, — подтвердил дядя Миша.
Вечером Вика и Андрюха сидели на бревнах у сарая и наблюдали за кабанчиком Мироном. Не скрывая восторга, Пупков признался девушке:
— А здорово у тебя получается… Я про драку в баре.
Вика улыбнулась.
— Что же ты хочешь? Черный пояс за красивые глазки не дают.
— Черный пояс?! — изумился юноша.
— Да, — подтвердила Вика, — папочкина заслуга.
— Как это? — не понял юноша.
— Видишь ли… Папа очень хотел мальчика, а мама — девочку. Но поскольку я была одна, то каждый воспитывал меня по-своему. Папа звал меня Витьком, а мама — Викой. И жизнь моя шла по двум непараллельным дорожкам. Секция каратэ и кружок бальных танцев. Замена трансмиссии «Москвича» и макраме. Дошло до того, что у меня два паспорта. Сюда я приезжаю как Тараканова, а к маминой родне как Долгова.
— Поэтому ты и остановила милиционеру?
— Разумеется. Ведь в участке я фигурировала как Тараканова, а права на Долгову. Все бумаги подлинные. Поди — разберись.
— Здорово! — восторженно прошептал Андрюха.
— Да ничего особенного, — скромно возразила девушка, — в жизни заморочки и покруче бывают.
Они молча присели на крыльцо перед дальней дорогой. Так уж повелось.
— Пора, — тихо сказал дядя Миша и встал. Он окинул взглядом спутников, облаченных в пятнистые буро-зеленые костюмы, криво улыбнулся и добавил: — Вперед, отряд особого назначения.
Еще с вечера Вика облюбовала в углу двора длинный березовый черенок от вил, отшлифованный до блеска крепкими руками Шмякина. Слетевшие вилы лежали рядом. И вот сейчас она обратилась к хозяину:
— Дядя Миша, можно я возьму этот черен?
— Да зачем он тебе?
— В лесу может пригодиться, — уклончиво ответила девушка.
— Да, конечно, возьми, если надо.
Девушка взвесила черен на руке и одобрительно кивнула.
— Теперь можно идти.
Солнце только выглянуло из-за горизонта. Стадо еще не выгнали, а за околицей, у реки, клубился ленивый туман. На опушке Вика неожиданно остановилась.
— Подождите минуточку. У меня тут крем от комаров после сборов остался. Специальный, лесной. Удобная вещь. Сами увидите.
Она достала из рюкзачка два тюбика с зеленым и коричневым кремами, обворожительно улыбнулась.
— Позвольте мне. Я знаю, как накладывать тени.
Она раскрасила лица мужчин, так, что они сливались с пятнистой защитной одеждой.
— Ну, мы теперь, как заправские партизаны. С трех метров не разглядишь, — усмехнулся дядя Миша.
А Вика подошла к Андрюхе.
— Теперь твоя очередь.
Пупков вытянулся по стойке «смирно» и замер.
— Сделаем тебе зеленый носик, под глазами — бурые круги. Щечки — зеленые, бородку — бурую, а лобик в крапинку, — улыбаясь, приговаривала она. — Будешь у нас молодой лешачок.
Но самое удивительное: Андрюха ничуть не обиделся на ее улыбку, на ее слова. Даже напротив… От ее прикосновений мурашки бежали по спине. Это был сладкий миг. Андрюха бесцеремонно рассматривал девичье лицо. Оно было совсем рядом. Какая гладкая, нежная кожа! Его непреодолимо тянуло коснуться губами щеки, такой близкой и соблазнительной, но… Мурашки все бежали и бежали. У них, наверное, летние миграции. Закончив раскраску, Вика заглянула ему в глаза и, уловив ход его мыслей, улыбнулась. Пупков смутился.
— Подержи зеркальце. Чтобы вам не обидно было, — она принялась замазывать нежную белую кожу. — Макияж для лесных прогулок «а-ля Зеленая Ведьма».
Спрятав парфюмерию, девушка обвела спутников оценивающим взглядом.
— Вы меня не видите, и я вас тоже. Вот и замаскировались. Можно идти.
— Самое главное, чтобы комары нас не видели, — лаконично заметил Игнат Тимофеевич.
— Средство проверенное, — успокоила его племянница, — спецразработки для армии. Продукция маминой фирмы.
— Ну, тогда… — Тараканов развел руками, многозначительно не договорив.
Лес встретил их сыростью и прохладой. Андрюха поежился и, чтобы согреться, прибавил шагу. Через четыре часа бесконечных петляний по лесу он неимоверно устал и проголодался, как десять февральских волков. Чего уж греха таить, начал подумывать: не заблудились ли? И тут они вышли на широкую, залитую солнцем просеку. Прямо перед глазами красовался огромный щит: «Запретная зона! Вход воспрещен!»