Не желала, не хотела, не терпела - ненавидела мои Цветные Сны...
Этот ритм против шерсти
Для семейной постели...
У него - Боже мой - опять... очередной... Zап-пой...
"Былое и думы" (Герцен, хит 1. Пролог)
1.
Тень Ирины
Я могла только догадываться, что мою душу не примут ни в одном мире: ни в светлом, ни в темном. И оказалась права. Теперь я могу запросто входить к Шуре, не тревожа его покой, слушать песни, входить в сны, предостерегая или советуя. Теперь я точно знаю, что он летает во сне. Все выше и выше. На мои деньги, подброшенные ему Федором, Шура ангажировал студию на запись альбома, скоро выйдет его компакт-диск. Кажется, он понял, откуда эти деньги и что означает их появление. В тот вечер он долго сидел на моей любимой крыше. Я слышала легкий шелест его мыслей и настроения дымчатого цвета светлой печали. Мне казалось, он знает, чувствует, что я рядом. Но у Шуры в голове свой Бог никогда ничего не знаешь наверняка, какими глазами он видит окружающее происходящее.
А вот Федя перестал бывать на крыше. Он сразу оговорил единственное условие: довольно-таки резким он тоном попросил меня не показываться ему на глаза после исполнения процедуры, и даже не присутствовать поблизости. Признаю, я поступила жестоко, заставив его отступить от своих принципов. И тщетно я пыталась доказать, что любое просвещение несет просветителю страдание, что это нормально. Хотя с Федей все более чем странно и непонятно. Все повернулось абсолютно непредсказуемым боком. Но я на Федю не в обиде когда-нибудь я сама разберусь, что же он из меня все-таки сотворил... Что не вампиршу - это точно.
Я уже научилась отводить беды от понравившихся мне людей, небольшие, правда - горе, настоящая трагедия мне не под силу. Но мне некуда спешить, похоже, теперь в моем распоряжении вечность. И никто не может помешать мне - я бесплотна и поэтому неподвластна никаким ни материальным, ни магическим структурам. Мне принадлежат все крыши этого города и тысячи других в разных городах. Если бы не трупы моих клиентов - наверное, я была бы по настоящему счастлива в полетах моего нынешнего "я".
Меня не тяготит одиночество - я привыкла быть одна. Приятно осознавать (слава Богу, у меня осталась эта способность), что я теперь творю добро, пусть маленькое, но без разбора - хорошие люди, не очень, все равно, у меня нет права судить их.
"Былое и думы" (Герцен, хит 1. Том 1)
1.
Женщина резко поднялась с дивана и подошла к книжному шкафу. Среди немногочисленных книг - она никогда не стремилась забивать голову лишней информацией и не тратила много времени на чтение - нашла толстый фотоальбом. Открыв его, женщина быстро нашла, что искала. На свадебной фотографии, счастливо-лениво щурился ее бывший муж. А вот и она рядом - молоденькая, девчонка совсем. Вскружили ей тогда голову его гитара, песни, романтические стихи на закате. Чувствовалась в нем тогда какая-то сила. Но в совместной жизни все оказалось совсем не так легко и просто. Она связала судьбу с ленивым мямлей, который в двадцать три года все еще летал во сне в поисках бесплотной мечты. Муж оказался человеком с пробитым сознанием и сдвинутыми неизвестно куда жизненными ценностями. Силу свою и талант на пустяки тратил. Вместо того чтобы, как все нормальные люди, зарабатывать деньги, и, между прочим, неплохие деньги, все кропал стишочки и сочинял музыку. Нормальные мужики должны все в дом тащить. Её подруги, из тех, кому повезло вовремя и удачно выйти замуж, давно заимели дачи, машины, полезных знакомых. А ведь и её жизнь могла сложиться совсем по-иному, если бы не дурацкая девичья принципиальность. Нина горестно закусила губу, вспомнив юные годы.
Семнадцатилетнюю девчонку привлекли тогда огни большого города и возможность выиграть свою удачу в лотерее столичной жизни. Москва встретила суетой, равнодушием горожан и обилием соблазнов. Но ей было некогда обращать внимание ни на одно, ни на другое, ни на третье. Нина со священным трепетом отнесла документы в МГУ и стала лихорадочно готовиться к экзаменам. Казалось, она сразила наповал преподавателей, но недобрала полбалла. Когда кончились слезы и рыдания, Нина решила твердо стоять на своем. То есть, не поддаваться на родительские требования вернуться домой, а найти работу и на следующий год снова попытать удачу. Ее поддержала дальняя родственница, почти ровесница:
- Делать нечего в твоем захолустье. Поживешь у меня. А там видно будет. Мужа найдем. Или не мужа. Если понадобится, конечно. Все будет хорошо - она говорила так уверенно, что Нина отбросила все сомнения.
Правда, с работой было непросто. Лимита в Москве - особый слой населения. Готовые на любую работу, лимитчики заполонили все мало-мальски приемлемые рабочие места. После долгих поисков Нина устроилась на завод.
2.
Нина
"Меня определили к ужасной машине, при воспоминании о которой до сих пор стынет кровь. Этот монстр ежеминутно покушался на мои руки. Как я не лишилась конечностей, для меня осталось загадкой. Машина, казалось, была живой и только и ждала очередной порции бумаги, чтобы, чавкнув, оттяпать руку по самые уши. Но я проявляла чудеса изворотливости. Когда машина, изжевав положенное, распахивала металлическую пасть, я осторожно укладывала бумагу в механические челюсти и со скоростью змеи отпрыгивала назад. Сразу же раздавался свирепый лязг, доводивший меня к концу смены почти до безумия. Челюсти с силой сжимались и начинали свою работу. И так восемь часов. Пять дней в неделю. Выходных я ждала как манны небесной. Отоспаться и окунуться в чарующий мир столичной жизни.
Субботние и воскресные вечеринки стоили адской рабочей недели. Знакомые сестры приняли меня в компанию. Я быстро стала своей и принимала участие в студенческих междусобойчиках. На такой вечеринке я и встретила свою первую любовь. С редким именем - Владлен. Глубокую и неравную. Как мне тогда казалось. Уже сейчас думается, что можно было повернуть и по-другому, но мне было семнадцать лет. Я глядела на него, как на божество. Ах, как он был красив и небрежен! Пришелец из другого мира. Как должное принимал он мое нежное чувство. Да и я думала, что иначе и быть не может. Кто я? Скромная птичка рядом с умным, циничным, пресытившимся студентом престижного вуза, сыном состоятельных родителей. Сейчас я, без сомнения, показала бы самоуверенному москвичу его место. Но тогда я глядела на него снизу вверх и не могла наглядеться.
Были и другие вечера, которые устраивал для меня другой человек с похожим именем. Тихие, скучноватые и так мало значащие для меня встречи. Мы познакомились с Вадимом, когда я плакалась березке возле МГУ, не найдя себя в списках поступивших. Молодой профессор, наверное, уже тогда разглядел в провинциальной девчонке ту даму, каковой я стала по прошествии многих лет. Я бродила по его квартире, как по музею, изумляясь невиданной роскоши, восхищаясь невероятным уютом. По наивности, я долго принимала его отношение за отцовское. Полночные разговоры, интересные люди, поэтические вечера и жаркие дискуссии - все привлекало новизной и притягивало. Но ни на миг я не задумалась о прелестях жизни здесь в качестве жены или любовницы. Наверное, поэтому я обалдело молчала, когда Вадим произнес:
- Выходи за меня замуж. Я долго искал такую женщину. Не буду лукавить, я не ожидал найти свой идеал в девочке из провинции. Но у судьбы свои странности. И я делаю тебе предложение.
- Вадим, ты старше меня на двадцать лет, - после долгого молчания промямлила я. - И потом, я никак не представляю себя в роли профессорской жены. Прости, я не хотела завлечь тебя.
- Я знаю, у тебя не было никаких планов, - остановил меня Вадим. - И понимаю неожиданность своего шага. Но я не тороплю. Думай.
Домой я вернулась в тяжелых раздумьях, повзрослев за какие-то два часа. Не найдя ответа в себе, обратилась за советом к сестре:
- Вадим - это обеспеченность, уверенность в завтрашнем дне. Но я не люблю его. Это же брак по расчету.
- За домашними заботами ты забудешь другого, - возразила сестра. - Он же мучает тебя, я вижу. Выйдя за Вадима, ты поднимешься не то что на ступеньку, на целый лестничный пролет, займешь определенное положение в обществе. Тебе будет не до Владленовых прелестей. В конце концов московская прописка в паспорте тебе будет обеспечена навечно, а там - бегай налево, ставь рога, разводись - никуда не денется, имущества для раздела у него хватит. А может быть и, как говорится, стерпится - слюбится.