Я не могла с ней согласиться. Владлен завладел мною целиком и полностью. Мысли, чувства, тело - все было отдано ему. Я страстно хотела выйти за него замуж, родить от него детей. И идея связать свою жизнь с другим человеком показалась мне бредовой. Тем более, с детства мне были привиты такие понятия как честь и честность. А выйти замуж, не любя, что это как не ложь? Для отца бы я умерла тут же. И себя бы возненавидела.
Я тянула с ответом, не зная, как отказать милому и порядочному человеку. Владлен не замечал моих мучений. Он видел только безграничную любовь восторженной простушки. А я стала смотреть на наши отношения с несколько иной стороны. Пришло понимание безнадежности и глубины моего чувства. Где-то внутри зарождалось решение. Еще неосознанное, оно развивалось, как зародыш во чреве матери. Как-то, закурив традиционную "постельную" сигарету, я устремилась к логическому завершению моего романа:
- Владлен, меня зовут замуж, - глядя на классический профиль любимого, уронила я в тишину, - как говорится, выгодно зовут.
Минутная пауза тянулась, как капля меда по банке.
- Мне бы не хотелось тебя терять, - наконец подал голос Владлен. - Но я не могу предложить тебе того же. Вернее, не хочу. Мы такие разные. У меня впереди престижная работа, хорошая карьера. Я всегда буду стремиться к самому лучшему. А кем будешь ты? Домохозяйкой? Ты сама взвоешь через год, два. Это сейчас тебе кажется, что со мной будет вечное счастье. А я знаю, что не смогу сделать тебя счастливой.
Онегин этакий.
Наконец все встало на свои места. Я ясно увидела свою роль и место в жизни Владлена и пожалела себя. Даже если я когда-нибудь раскручу его на предложение, что мне уготовано в этом браке - подобострастная женщина, старающаяся угодить холеному мужу, пытающаяся угадать его желание, гадающая, где он сейчас - на работе или у юной любовницы, боящаяся рано или поздно услышать: "Неблагодарная, я вытащил тебя в столицу, одел, обул, сделал человеком!". Впрочем, эта фраза могла прозвучать в обоих случаях. Ее мог бы обронить через несколько лет и Вадим.
Вскрыв вены своей любви, я уехала домой. Я строила жизнь сама, и что получилось?
В итоге я поимела весьма скромную квартиру, скучную работу и мужа, который все витал в облаках"...
Когда успели поменяться жизненные ценности, Нина и сама не заметила.
3.
"Помню, подруга продавала шубку. Не шубка - мечта.
Я намекнула Алексу, что пора бросить юношеские увлечения. Пора беззаботных бренчаний на гитаре и милых песенок кончилась. Пора и делом заняться. Многие его знакомые еще в доперестроечные времена доставали где-то фирменные шмотки и перепродавали их, зарабатывая хорошие деньги. Обзаводились полезными знакомствами и связями. А пришло время кооперативов - плотно занялись бизнесом всерьез. Но этот же... Одно дело - петь песни, чтобы понравиться любимой девушке. Другое - обеспечивать семью. А он сидел на кухне у батареи и терзал гитарные струны, глядя на мир стеклянными глазами. И этим миром была я, выбравшая нищего музыканта в мужья шесть лет назад. Шесть лет я терпела эти творческие провалы, шесть лет мирилась с дырами в семейном бюджете, тянулась сама, изредка, конечно, для порядка попиливая мужа за отсутствие элементарных жизненных интересов. Все ждала - вот-вот... И, между прочим, ни разу не изменила, по-серьезному по крайней мере.
И не в шубке, наверное, было дело. Сколько можно видеть глаза супруга, переполненные непонятной страстью? Единственной страстью должна быть я молодая, хорошенькая, задорная. Нормальная. Хотелось достатка в доме, чтобы все, как у людей. А получалось какая-то семья хиппи. Нет, Алекс, конечно, работал. Но когда у него наступал так называемый творческий период, ни о какой халтуре и речи не могло быть. Муж тенью ходил по квартире и бормотал:
До сих пор ты ко мне не пришел
Мой Мастер Иллюзий...
И двери мои открыты,
И вина до утра хватит
Посидеть бы с тобой, помолчать обо всем...
Но заходят не те слишком часто
Я устал от их разговоров,
От их иллюзорных истин.
Их так много. Я всех и не вспомню...
Почему Ты ко мне не придешь,
Мой Мастер Иллюзий...
("Мастер иллюзий", из не спетых песен)
Чушь какая, но у Алекса его чокнутые отключки случались так часто, что я даже эти дурацкие стишочки до сих пор наизусть помню.
Зарплата музыканта - слезы. Левак - основной источник доходов. Но Алекс игнорировал этот щедрый источник, лишь изредка уступая после долгих слез и уговоров. Неблагодарный, я ему все отдала, лучшие годы жизни, молодость, даже ребенка родила, а он...
Помню, я увидела сон: как небрежно накидываю на плечи шикарную шубку, вешаю обалденную сумочку на плечо и иду по городу. О! Это был триумф: все вслед оборачиваются, в глазах женщин - зависть, в глазах мужчин восхищение пополам с вожделением. А мне хоть бы хны. Иду, типа, никого не замечаю. Алекс (почему-то ставший во сне жгучим брюнетом) подъезжает на шикарной иномарке, открывает мне дверь, и я королевой водворяюсь в салоне. Выставив в окошко руку с длинной дорогой дамской сигаретой, я равнодушно взираю на прохожих. А какая на мне шляпа, какой воздушный элегантный шарфик! Я принадлежу к иному миру, чтобы задумываться о мнении этих бедняг, гуляющих пешком. Изящным жестом поправив прическу, я откидываюсь на спинку сиденья. Вдруг машину сотрясает мощный удар, и я влетаю лицом в приборную панель. Автоматически подумав, что непременно будет синяк, я поворачиваю голову в сторону Алекса, чтобы уничтожить идиота одним взглядом.... И с безразмерным разочарованием обнаруживаю, что лежу на полу супружеской спальни. Еще не отошедшая от сна, бросаю взгляд на кровать: пуста. Подушка мужа - даже не примята. Голова еще хранила ощущения потрясающего сновидения. Представив снова себя, ту, гордо шествующую по улице, примадонной впархивающей в машину, я поймала свое отражение в зеркале. И застонала от осознания, что реальность так далека от фантазии. На меня смотрело хмурое лицо с неприятными мешками под глазами и зачатками морщин. Разочарование быстро перерастало в ярость. Да что же это такое?! Годы! Годы уходят, а я все еще в начале, похоже, бесконечного, пути! Одним движением прыгнув на ноги, я накинула халат и отправилась на поиски супруга, готовая устроить грандиозный скандал.
Алекс сидел возле любимой батареи и, приоткрыв рот, спал в обнимку с гитарой и был похож на соседского ребенка-дебила - такая странная улыбка блуждала по его лицу. Уж точно, ему снится не то, что мне. Он явно сейчас беседует с Музой, конечно же, совершенно не похожей на меня. Вокруг были разбросаны листы бумаги с текстами. Если он уснул здесь, значит, удовлетворен, значит, очередные стишата вышли типа того, что он так долго искал.
Я взяла один листочек и попыталась прочитать. Как и следовало ожидать, из-под пера моего кухонного гения вышла очередная ахинея: мыши, крыша, не замечают, летают, скребутся - тьфу, как в том похабном анекдоте на школьную тему. Мои пальцы зашевелились сами собой, готовые вцепиться в роскошную Алексову шевелюру. Беззаботный стрекозел, жена на грани истерики, денег и перспектив нет, а он безмятежно спит. Дикая ярость поднималась выше и выше из глубин живота. Я опустилась на колени и начала собирать с пола бумажки. Первый коряво исписанный лист я рвала медленно, с наслаждением вслушиваясь в треск разрывающейся бумаги. Я растерзала его в мелкие кусочки. А потом, как прорвало. С методичностью автомата, листок за листком брала и рвала, брала и рвала. С каким-то остервенением, с садистким чувством удовлетворения. Алекс завозился во сне. Внутри меня что-то где-то екнуло. Я прислушалась, на мгновенье замерев. Но Алекс спал, и я продолжила свое дело. Когда на полу образовалась кучка из клочков бумаги, я злорадно улыбнулась, загребла горсть и опрокинула ладонь над Алексовой головой. На него посыпался бумажный дождь.
Один клочок, планируя, задел за нос. Муженек чихнул и соизволил наконец-то открыть глаза. Глянув на меня мутным спросонья взглядом, он улыбнулся и протянул руку.