Но скоро эти приезды-отъезды потеряли налет романтики. Елена начала скучать. Работать не хотелось. Квартира была полностью обустроена и отделана. Холодильник распухал от деликатесов, а гардероб от количества тряпок. И Лена растерялась от безделья. В голову полезли смутные мысли, показалось, что во время последнего приезда муж был холоден и рассеян. Сами собой выплыли выводы: баба на стороне, может, конечно, и далеко, где-то за морем, но все равно обидно.
Лена дождалась возвращения Сергея и устроила скандал. Сергей держался, как стойкий оловянный солдатик, на все обвинения в неверности и прочих грехах сначала смеялся. Потом разозлился и стукнул кулаком по столу. Закричал на нее, впервые в жизни. Лене стало так страшно, что она, не помня себя, схватила плащик и выбежала на улицу. Она долго бродила по городу, зашла в какую-то забегаловку и остаток дня и всю ночь методически напивалась. Грусть сменилась отчаянным весельем, бесшабашным "а, на все наплевать", дальнейшее и вовсе происходило, как в тумане.
Проснулась Елена с тяжелым похмельем. В незнакомой квартире. Рядом спал незнакомый мужчина. И ощущения были совсем незнакомые. Лена ужаснулась, но не убежала потихоньку, а села на кровати и пыталась вспомнить прошлую ночь. Но все воспоминания заканчивались на третьем часу ночи. Дальше - полный провал. Кто этот мужчина рядом? Где она и как сюда попала?
Незнакомец заворочался. Елена замерла, с ужасом ожидая его пробуждения. Мужчина, не открывая глаз, сладко потянулся и промурлыкал:
- Ты здесь, дорогая?
Лена окаменела окончательно, не зная, что ответить и как реагировать. В такой ситуации она оказалась впервые. Незнакомец резко повернулся к ней и распахнул глаза. Глянув в мертвые точки зрачков, Лена почувствовала, как встали дыбом волосы. Она разом вспомнила ту часть ночи, когда она стонала от невыносимого наслаждения в руках этого человека. Не в силах отвести глаз от его страшного взгляда, Лена покорно легла и закрыла глаза в ожидании. И страшно, и сладко. Только не смотреть в его глаза, только не смотреть. О, Боже!
Елена так ничего и не узнала о странном ночном партнере. Да и не хотела знать. Чисто женской интуицией она чувствовала, что лучше оставаться в неведении. Странный он был и страшный, и походил более на сумрачную тень, чем на человека. Они стали встречаться сначала раз в неделю. Лена боялась его и тянулась к нему. Сколько раз она решала, что все, больше никаких встреч. Каждый раз перед очередным свиданием Лена твердила: "Нет, не пойду, не хочу". Но боль желания становилась невыносимой, Лена бросала все, и бежала в заветную и ненавистную квартиру. Незнакомец стал своеобразным наркотиком - без него ей становилось физически плохо. После каждой встречи Лена напивалась до бесчувствия, пытаясь смыть омерзительно-восхитительные ласки любовника. На следующий день она словно сбрасывала наваждение и ругала себя последними словами, клянясь, что это уж точно был последний раз. И опрометью бежала на следующее свидание. Встречи участились, дозы спиртного увеличились. Любовник не стал ближе, оставаясь таким же равнодушно-щедрым на постельные удовольствия.
С Сергеем после ночи ее бегства Лена объяснилась довольно просто. И скрывать свидания с демоном ночи и дня не составляло труда - после скандала Сергей до минимума сокращал пребывание дома. Странно отреагировал Петр Иванович. Он сразу заметил перемену в Леночке и впервые накричал на нее. Потом осторожно начал выпытывать причину. Но Лена мысли и воспоминания о любовнике засунула в такой дальний угол памяти, замуровала так плотно, что сама не всегда могла вспомнить подробности той или иной встречи. Свидания были похожи одно на другое. Петр Иванович пошел другим путем, желая отвратить Леночку от неуклонного падения. Он предложил ей работу в институте, где работал сам. Лена наотрез отказалась. Она начала уклоняться от встреч с Петром Ивановичем, но все еще пыталась сопротивляться влиянию любовника, истребляя ящиками вино и ликеры. Так продолжалось несколько месяцев.
Скоро отношения с мужем расстроились окончательно. Сергей, вернувшись из очередного плавания, оставил ей квартиру, забрав только самые дорогие сердцу вещи. Лена оказалась целиком и полностью отданной на волю двум неуемным страстям - вину и жестокой сексуальной игре.
Однажды Лена даже во сне услышала, что ее зовут. Вяло осознавая, что силы ее вытягиваются вином и любовником, Лена уже не сопротивлялась. Лихорадочно натянув платье, не глядя, наугад вытянутое из гардероба, она на минутку задержалась в прихожей. Зеркало кричало, что не стоит никуда ходить, что пора образумиться и увидеть, на кого она стала похожа. Лена швырнула в зеркало пустой бутылкой, валявшейся у порога, и поспешила на свидание.
Она долго звонила в дверь. Ей не открыли. Приложив ухо к двери, Лена долго вслушивалась в тишину. Адская боль скрутила оставшийся без привычного наркотика организм. Лена с трудом доплелась до ближайшего кафе и всю ночь глушила эту боль. Там ее и нашел Петр Иванович.
Лена все вспомнила и открыла глаза. Значит, клиника. Петр Иванович привез ее вчера. Или позавчера? Или неделю назад? Надо все вспомнить. Проклятые лекарства.
Как же Петр Иванович нашел ее? Значит, опять на правах старого друга он поместил Леночку в клинику. Лена усмехнулась. Когда же он увидит, что она уже не маленькая девочка? Подняв голову, Лена уперлась взглядом в зеркало. Старуха, совсем старуха. Обшарив глазами палату, Лена все вспомнила. Как вез ее, невменяемую, вытирал слюни и сопли. Как рыдала в плечо Петру Ивановичу, навещавшему подопечную каждый день. Добрый доктор Айболит.
В комфортабельной отдельной палате Лене были созданы все условия, о которых не могли и мечтать обычные пациенты. И медсестры заглядывали к ней чаще, чем к остальным. Отправив очередную заботливую сестричку ко всем чертям, Лена кое-как поднялась. Пройдясь от стены до стены, она обнаружила на тумбочке видеокассету. Решив, что это привет от Петра Ивановича, она поставила кассету.
Лена немного ошиблась: кассета была приветом, скорее, для Петра Ивановича. Только не дошел привет до адресата. А для Лены стал последней каплей. Теперь она уже совершенно не знала, чему и кому можно верить в этой жизни. Лена мертво смотрела на экран, сначала не веря глазам своим. На второй раз до нее понемногу начинал доходить смысл увиденного.
В первых кадрах с экрана на зрительницу глянули доверчивые глаза детей. Два десятка ребятишек от шести до двенадцати лет выходили из автобуса. Воспитатель с каменным лицом направлял их небольшими отрядами к дверям мрачного здания. А потом началось немыслимое. Детей партиями загоняли в небольшие герметичные камеры с хитрыми стеклами в одной из стен. Через это одностороннее окно несколько взрослых наблюдали за ребятами. Вот один из них повернулся, и Лена узнала своего старого мудрого друга, такого правильного во всех отношениях, заботливого, милого. Правда на пленке он был совсем не таким, каким знала его Лена. Равнодушно взирал он на запертых в камере детей, словно это было скопище насекомых. Вот Петр Иванович махнул рукой и в стене камеры открылся люк. В отверстие пролезло что-то вроде граммофонной трубы с зонтиком у основания. Труба выплеснула мощнейшую струю вязкой тишины, ощущаемую даже в видеозаписи. И в камере началось нечто невообразимое. Дети, толкая друг друга, устремились к стенам, словно пытаясь укрыться от невидимого врага. В широко распахнутых глазенках светился ужас. Уже закрылся люк, увлекая за собой странное приспособление, а маленькие человечки начали сходить с ума, видя какой-то свой кошмар. Налезая на соседей, ребятишки, младшие - с ревом, постарше - с перекошенными лицами, метались по камере. Звука не было. Но от этого немого кино и без того становилось жутко. Беззвучно бились о стены камеры вопли детей, обезумевших от страха. Дети лезли друг на друга, образовывая шевелящуюся кучу, словно ища укрытия от невидимого чудовища. Один малыш, самый маленький, тупо карабкался на самый верх, хватаясь за чьи-то руки, ноги, но каждый раз слабые ручонки соскальзывали, и он кубарем летел вниз. Вот малыш слетел еще и еще, и, наконец, замер на полу. Живая копна колыхалась и брыкалась, а мальчик лежал совершенно неподвижно, мертво уставив полные недетского ужаса глаза на только ему видимого врага. Откуда-то из недр, куча выплюнула маленький снаряд. Худенькая девочка, в клочья изодранном платьице, плюхнулась в двух метрах от первой жертвы. Видеокамера отъехала, охватив всю комнату. Только тогда Елена заметила, что малыш был далеко не первым. В разных, явно не живых, позах на полу лежали дети. Мертвые от страха дети. В углу смеялась пустым смехом совершенно седая девочка лет восьми.