Он не запомнил дороги, да это, собственно, было ни к чему. Он находился на своем уровне мегаполиса, и здесь опасаться было нечего.
Эндрю запомнил низкие двери, претенциозно обставленный кабинет и белого в старомодных очках, который сидел за столом и что-то редактировал на экране монитора.
«Странно… — мелькнула в затуманенных мозгах Гейтса единственная здравая мысль, — что-то не припомню, чтобы „улетами“ торговали в таких местах…»
Благополучно остаться на Земле ему помешала врожденная наглость. Все это, конечно, сильно смахивало на проделки копов-дилетантов из последнего призыва, но Гейтс уже так завелся от ожидания кайфа, что ему стало все равно. В конце концов, если сейчас на него наставят пушку и начнут тыкать удостоверениями, он расквасит им морды, а заодно изувечит этого пацана. Тоже своего рода кайф…
— Я хочу «улететь»! — нагло заявил он, нервно раздувая ноздри, и припечатал к столу пачку «зеленых».
Человек в очках пересчитал деньги, часть из них отложил в сторону, а несколько бумажек вернул Гейтсу.
— Подпишите, — с вежливой улыбкой попросил он, выудив из-под стола какой-то лист.
Эндрю не глядя поставил свой росчерк и с вызовом посмотрел на доходягу-очкарика. «Туфта какая-то…» — подумал он, предвкушая, как впечатает его мордой в этот самый стол. С кем шутить вздумали…
— Пройдемте… — Вежливый очкарик открыл соседнюю дверь и пропустил Гейтса в длинное, низкое помещение, где бесконечными рядами стояли подсвеченные изнутри пластиковые цилиндры, внутри которых лежали люди!
Гейтс невольно попятился. Розовый туман в башке моментально начал редеть, но было поздно, — кто-то аккуратно навалился сзади, и легкий укол в шею опрокинул его сознание в полнейший мрак…
По иронии судьбы в липовом удостоверении личности, которое в тот момент находилось в нагрудном кармане Эндрю, в графе «гражданская специальность» значилось: «Специалист по внеземным формам жизни. Мичиганский государственный университет».
Эндрю всегда находил забавной эту формулировку…
Он медленно поднял глаза и посмотрел на щуплого белого молокососа в униформе с нашивками сержанта космической бригады ООН.
Этого случая Эндрю ждал с того самого момента, как микроинъектор выстрелил в его шею. Наконец-то…
Спирт только оглушил сознание и разбудил дремавшую злобу.
Если бы кто-то мог представить, как его ломало…
— Ну что, козел, говоришь «завязываем»? — спросил он, выпрямляясь. В тусклом свете ламп в его руке холодно блеснула сталь десантного ножа.
Антон сделал шаг назад, заблокировав направление вероятного выпада выступающим в проход углом какого-то контейнера.
Нельзя сказать, чтобы он не боялся, — храбриться здесь было не перед кем, и события принимали нешуточный оборот… Но куда больше его разбирала злость, и не на черного амбала с ножом, медленно наступавшего на него по узкому проходу, а на нелепость всей ситуации в целом. Происходи все на Земле, в каком-нибудь захудалом кабаке, где собираются местные панки, он бы ни разу не задумался, ломая им руки… но драка в глубоком космосе из-за полулитровой склянки со спиртом, в то время когда от их единства зависит жизнь трехсот тысяч человек, — это был абсурд, нонсенс!..
Он медленно поднял обе руки ладонями вверх.
— Хватит! — решительно проговорил он, пока благоразумие еще способно было обуздать растущую в нем ярость. — Если мы будем резать друг друга, то подохнем все, так и не разведав планету! — Он пытался достучаться до их затуманенного алкоголем сознания, продолжая медленно отступать по проходу, и чувствовал, что ни фига у него не получится, и все же…
Эндрю надоело красться по проходу. Этот щупленький недоросток, наверное, уже обгадился со страха, раз запел про солидарность. Гейтса душила дикая, беспричинная и бесконтрольная злоба, от которой хотелось взвыть, вцепиться в противника зубами и разорвать его на части…
Из глотки негра вырвался нечленораздельный хрип, и он прыгнул, целя ножом в живот Антона.
Удара не получилось. Сержант внезапно перехватил его руку, прижался к контейнеру, пропуская его мимо себя, и резко дернул. Эндрю заорал от боли и жуткого хруста собственной кости. Пролетев пару метров по узкому проходу, он врезался головой в какой-то выступ и грузно осел на пол.
Перед глазами плавал кровавый туман, а когда он начал рассеиваться, то первое, что увидел Гейтс, был его собственный нож, валяющийся на полу в полуметре от него, и высокие, на «молниях», сапоги стоящего подле человека.