— Ладно!… – Уго Ургейм повернулся к собравшимся, рубанув ладонью воздух. — Мы будем искать эти чертовы планеты!
Константин Эрнестович нахмурился.
— Я буду вынужден оставить первого пилота и навигатора на базовом корабле, — произнес он. — Так что третий разведчик будет полностью укомплектован вашим летным составом.
Молодой швед, сидящий рядом с Ургеймом, поднял голову и проговорил, тщательно подбирая слова на интерангле:
— Меня зовут Курт Серхенсон. — Он непроизвольным жестом потер подбородок. — Я думаю, что мы справимся. У меня есть удостоверение пилота спускаемых аппаратов. Двое из нашей группы имеют аналогичную подготовку.
— Я окончил высшую школу навигаторов! — раздался голос из задних рядов.
Галанин кивнул. Он прекрасно знал, кто из них имеет какую подготовку, ведь он сам составлял «список на пробуждение», и, как видно, не ошибся ни в Ургейме, ни в парнях из его команды. Впрочем, в остальных тоже. Им нужно дать немного времени пообвыкнуться с мыслью о своем новом положении.
— Хорошо. В таком случае я больше никого не задерживаю.
Эти слова, такие будничные в другой обстановке, для тридцати мужчин, едва пришедших в себя после криогенных камер, прозвучали как приговор.
Не было ни вопросов, ни выкриков, ни жестикуляции.
Все. Словно поставили жирную точку. Назад пути нет. Впереди неизвестность. Помощи не будет.
Тишина казалась вязкой и осязаемой. Люди смотрели друг на друга, и никто не решался встать первым. До них внезапно дошло, что все, к чему они привыкли на Земле, — законы, права, требования, деньги, — все уже несущественно, утратило силу и кануло в прошлое. Остались только они и Космос.
Уго Ургейм поднялся первым и оглядел притихший зал.
— Ну?… – проговорил он на интерангле. — Чего приуныли?! Вперед, парни, покажем, чего мы стоим! Если нас не могут толком доставить на обещанную планету, так мы сами найдем себе новую родину!
Мужчины нестройно встали, словно признав неоспоримое лидерство могучего шведа, и потянулись к выходу. Их лица были бледны и угрюмы, но в них уже не сквозила та злоба и обреченность, с которой они входили сюда полчаса назад.
— Ургейм, задержись, — попросил Галанин.
Уго остановился в дверях и вопросительно посмотрел на капитана «Кривича».
Константин Эрнестович на мгновенье замялся.
— Я хотел… В общем, спасибо…
— Да ладно, капитан, — широко улыбнулся Ургейм. Казалось, оптимизма у него хватит на весь экипаж. — Должен же я был подбодрить парней! А мы с тобой обойдемся и без поддержки, верно?… – он ткнул Галанина кулаком в плечо и подмигнул. — Действовать надо напористо, пока никто толком не успел подумать и по-настоящему испугаться. Верно говорю, Галанин?!
Колониальный транспорт «Кривич» висел в пространстве, сверкая в лучах бесчисленных звезд зеркальной поверхностью «яйца», где в холоде и беспамятстве сверхглубокого сна застыли в ожидании новой родины триста тысяч непрожитых человеческих судеб…
Никто не знал, что ждет их впереди.
Внезапно по поверхности паукообразного основного модуля пробежала волна огней, и три из десяти обнимающих сферу вздутий начали раскрываться. Покрывающие их бронеплиты дрогнули и разъехались в стороны, открыв свету звезд обтекаемые контуры трех разведывательных кораблей. Огромные телескопические краны-манипуляторы, управляемые бортовым компьютером «Кривича», подняли их из гнезд и вынесли тысячетонные конструкции далеко в космос.
Быстро возникла и закончилась разноголосица предстартовой радиосвязи, и три новых рукотворных солнца вспыхнули в звездной бездне.
На борту транспорта, в тесной ходовой рубке, трое членов экипажа долго сидели у экранов, провожая их взглядом, пока яркие сполохи двигателей не затерялись среди звезд.
Спустя пять суток первый десантный модуль вошел в гравитационное поле избранной планеты.
Тесную кабину пилотов от основных отсеков отделяла лишь полупрозрачная пластиковая перегородка, да и та была в этот момент наполовину опущена, и это здорово мешало Ольге сосредоточиться.
Это был ее первый настоящий разведывательный вылет.
Она застыла в кресле навигатора. Мысли путались от показаний десятков приборов, но этот сумасшедший швед был неумолим. Времени нет. Никаких предварительных маневров. Вперед! — приказ такой емкий, как удар палкой по голове. «Господи, какой он тупой, мускулистый и шумный!… – раздраженно подумала Ольга. — Да и его гопники ничуть не лучше… Прямо раздевают глазами!…» Она невольно покосилась через плечо на исследовательскую группу из семи колонистов. В полной гермоэкипировке, пристроившись меж контейнерами с оборудованием и противоперегрузочными креслами, они умудрялись играть в карты, то и дело разражаясь хохотом, словно корабль и не падал навстречу незнакомой планете. Оптимисты чертовы… Ну, я вам устрою посадочку…
Мысли не мешали Ольге работать, и в душе она не могла не признать правоту методов Уго Ургейма. Из-за его необузданного напора некогда было тратить время на страхи и сомнения…
Бортовой компьютер — милая штучка, с сумасшедшим быстродействием, ну прямо подстать их командиру — гнал на расположенные перед ней мониторы поток навигационных данных. Черт, нужно только успеть сориентироваться в этой мешанине цифр, и все будет нормально…
Так… Вектора двигателей… Граница атмосферы… расчет маневра для геостационарной орбиты радиобакена… Точки Лагранжа… А этот Курт… ничего себе… По крайней мере, отличается от остальных… спокойный, красивый… не потный… О, черт!…
Две орбиты на центральном мониторе совместились, опоясав шарик планеты.
— Внимание! — Пальцы Ольги машинально перекидывали тумблеры. Включено… Включено… Включено… — Курт, два-ноль, восемь-четыре! Коррекция левого борта!
В левых экранах расцвели ослепительные вспышки корректирующих дюз.
— Эй, закончили! — раздался громовой бас Ургейма. — Всем по местам! Пристегнуться! Живо!
— Радиобую — старт!
Корабль тряхнуло, — это в космос отстрелило двухметровую сферу, набитую электроникой. Чуть отстав от корабля, она повернулась вокруг оси, расправила сложенные веера солнечных батарей и вдруг, ослепительно сверкнув двигателями, отвалила в сторону, переходя на заранее рассчитанную орбиту.
Десантный корабль — серебристая пылинка на фоне необъятного бурого шара планеты — по пологой траектории падал в верхние слои атмосферы.
Серхенсон улучил секунду, чтобы утереть со лба выступившие капельки пота. Машинально поправив одетые на глаза бинокуляры пилотирования, он вновь сосредоточился на приборах. Перед глазами рос шар планеты, рассеченный тонкими линиями координатной сетки, в узлах которой бежали цифры и машинные коды. Инфракрасные сканеры показывали нечто невообразимое…
— Внизу горячо! — предупредил он Ургейма. — Начинаю снижение!
Звезды на обзорных экранах утратили свою кристальную чистоту. Модуль входил в атмосферу, и по мере ее уплотнения небольшой корабль все сильнее раскачивало в появившихся турбулентных струях. Пальцы пилота лежали на сенсорах управления ходовыми секциями. Импульсы торможения из носовых двигателей из частых отдельных взрывов превратились в постоянный грохот.
Еще минута, и обзорные экраны заволокло коричневато-серой мутью — это были первые облака. Ольга включила посадочные огни, но мощные прожекторы не смогли пробиться больше чем на метр и лишь подсветили изнутри клубящуюся стену, окружившую корабль.
Здесь бушевали ветры и грозы, облачность вокруг была буквально напоена статическим электричеством. Внезапно коричневую мглу прорезало несколько ветвистых высоковольтных разрядов. Кто-то вскрикнул, Ургейм тихо, но внятно выругался на шведском.
«Зачем мы сюда сунулись, — в отчаянии подумала Ольга, которая могла контролировать снижение исключительно по приборам, никакого визуального восприятия не было и в помине из-за густых облаков, — ведь вторая планета системы, расположенная дальше от звезды, выглядела куда более привлекательно… Черт его разберет, этого Ургейма… Жаль скорость великовата — воздухозаборники не выпустить…»