- А-а, значит, вы - тот джентльмен, который поднял мою палку?
Тон юноши совершенно изменился. Я догадался, что он, очевидно, наблюдал за мной во время казни и оценил как мое умение достойно держать себя, так и - увы! - мое весьма жалкое состояние.
- Меня зовут Фрэнк Мадден, сэр. Не будете ли вы столь любезны проводить нас до дома, чтобы мой дядя, сэр Ричард Третеридж, мог по достоинству вас отблагодарить.
Мне почудился в характере и смысле его фразы некий намек на благотворительность, и, хотя - видит Бог! - я в ней отчаянно нуждался, однако чувство гордости - какой бы она ни была - ложной или здоровой, но которая являлась столь же неотъемлемой частью меня, как если бы это было родимое пятно на щеке, - заставило меня отказаться. Поэтому я довольно холодно ответил, что не нуждаюсь ни в чьей благодарности.
- Неужели вы оставите нас на произвол судьбы в таком тумане? На нас ведь могут снова напасть, прежде чем мы придем домой. Я не очень силен, как видите, а слуга ранен. Не согласились бы вы сопровождать нас с вашей собакой? Я готов по достоинству оценить услугу, как полагается между джентльменами.
Вежливость юноши обезоружила и пристыдила меня, и я согласился, отрекомендовавшись сам и представив собаку.
- Что ж, Джастин Пенрит, если нам удастся добраться до моста, может, мы сумеем найти носилки или экипаж. Ваш верный Дон подоспел вовремя, чтобы сберечь мой кошелек. Сэр Ричард будет тем более рад познакомиться с вами, поскольку вы уроженец Девона - или Корнуолла, вы сказали?
- Девона, - ответил я, хотя про себя подумал, что сэр Ричард может принять меня далеко не с такой сердечностью, как это себе представлял юноша.
Тем не менее я слышал о сэре Третеридже как о довольно влиятельном человеке с незапятнанной репутацией. Как знать, может быть, он предложит мне какую-нибудь работу, принять которую при существующих обстоятельствах не было бы для меня оскорбительным. По правде сказать, в последнее время нить моей жизни - из тех, что богини судьбы прядут для каждого человека, стала уж слишком тонкой, и я не прочь бы найти веревочку подлиннее и попрочнее. Особенно теперь, когда мне предстояло заботиться не только о себе, но и о Доне.
Дон как раз и толкал меня носом, держа что-то в зубах. Оказывается, он нашел факел, брошенный мальчишкой-фонарщиком, - плотный цилиндр из просмоленной бумаги, туго свернутый в виде толстой палки. Хадсон достал кремень, огниво и трутницу, где находились тонкие щепки с серой на концах, и вскоре наш факел запылал ярким пламенем, треща и рассыпая искры в тумане. Я взялся нести его, хотя и отдавал себе отчет в том, что он самым бесстыдным образом обнаруживает убожество моего наряда. Но я был полон решимости положить конец приключениям и с достоинством принять то, что судьба уготовила мне в конце нашего пути.
Глава вторая. Я ПОЛУЧАЮ ПОЧЕТНУЮ ДОЛЖНОСТЬ
... Летит судьба-копейка
по жизни напролом
и падает, злодейка,
то решкой, то орлом?
Итак, я снова был самостоятельным человеком, а Дон - уважающей себя собакой.
Я сидел, уютно вытянув ноги под столом, за которым мы отдали должное мясному пирогу, запив его белым сухим вином. Дон свернулся калачиком у камина, уставясь на пляшущие языки веселого пламени, отражающиеся в полированной поверхности темных дубовых панелей. Мне даже удалось на время позабыть о своем нищенском наряде, поскольку в комнате царил полумрак.
Молодой Мадден сидел, пряча в глубоком мягком кресле уродливые изъяны фигуры. Впрочем, он оказался вовсе не так хром, как мне показалось сначала, и при помощи трости из черного дерева передвигался достаточно проворно, если видел в том необходимость.
Сэр Ричард Третеридж сидел рядом со мной, попыхивая длинной трубкой, чисто выбритый, добродушный и пышущий здоровьем, в напудренном парике и безукоризненно одетый, как того требовали его положение и ранг. Упоминание моего имени он встретил с некоторой сдержанностью, и хотя она ни в коей мере не повлияла на выражение его благодарности и на искреннее желание быть мне полезным, но все еще чувствовалась в том, как он хмурил брови.
- Джастин Пенрит - из Плимута, насколько я понимаю? - спросил он, едва слуга Хадсон после изрядной нахлобучки покинул зал, где мы сидели за столом. Старика от немедленного увольнения спасло лишь заступничество юного Маддена, чей авторитет в доме, казалось, не уступал временами авторитету сэра Ричарда.
- Он самый, - пришлось ответить.
Я отлично знал, о чем думает сэр Ричард. Отец мой, сперва потеряв состояние на рискованной афере в Южных морях, впоследствии впутался в заговор шотландских якобитов. Он избежал судьбы Дервентуотера и Кенмура, погибнув от пули еще до выступления графа Аргайля (Дервентуотер, Кенмур, Аргайль - шотландские и северо-английские аристократы, в июне 1965 года поднявшие восстание в поддержку Джеймса Монмута, сына короля Карла Второго Стюарта, и называвшего себя Иаковом Вторым. Впоследствии казнены королем Иаковом Вторым, братом Карла Второго.
Похоже, здесь спутаны события конца XVII и начала XVIII веков. Движения якобитов в XVII веке еще не было. Претендентом именовали сына Иакова Второго, называвшегося Иаковом Третьим и жившего во Франции.). Его смерть и утрата всего нашего состояния послужили причиной того, что моя матушка вскоре последовала за ним.
От семейства Пенритов не осталось ничего, кроме большого и холодного каменного дома на краю пустынного обрывистого склона и меня, единственного их наследника, лишенного поддержки, состояния и привилегий, жалкого студента Оксфорда, без кошелька, без шпаги и без покровителя - словом, без трех китов, на которых только и могло покоиться благосостояние обедневшего рода в царствование Его Милосердного Величества короля Иакова.
- Надеюсь, вы приверженец законного короля? - спросил сэр Ричард с вполне объяснимым сомнением в голосе. - И, конечно, протестант?
- Что касается последнего вопроса, то да, - ответил я. - И отец тоже был протестантом. А что касается первого, то здесь ответить будет посложнее, так как мне до сих пор не представилось благоприятной возможности доказать это. Дело Претендента давно проиграно. Поддержка же его моим отцом, я полагаю, объяснялась скорее некоторой благосклонностью, проявленной к нему по мелочам во Франции, чем личными убеждениями. Ну а относительно короля Иакова - то разве он не внук Иакова Первого? (Иаков Первый Стюарт (1556-1625)-сын Марии Стюарт, английский король, отец Карла Первого Стюарта, казненного Кромвелем в 1649 года.) Не вижу причины, почему англичанин не может служить ему с преданностью, и я в том числе. Мой отец полностью оплатил свои заблуждения той пулей, которая убила его.