А еще Нора смотрела. Смотрела так, будто ждала чего-то огромного, чудесного, а он, Игорь, мог и должен был дать ей это. А чего?
- Ты что так смотришь, малявка? Я похорошел? – и выдал улыбку, скрыл за ней свое волнение.
- Похорошел. Ты снова стал веселым как в детстве. Я помню тебя таким, Игорь. Ты всегда так улыбался мне.
Улыбка сошла с лица Мелехова, слетела осенним листом. Он смотрел в самые синие на свете глаза, изумляясь все больше и больше. Почему он раньше не видел вот этого сияния, этой нежности?
- Аллё! Молодые, вы чего там застыли-то? – громко прокричал Женька. – Это у вас танец такой? Стоячий?
- Женёк, ну чего ты прилип к ним? У них медовый месяц. – Катенька хихикала пьяненько. – Им надо кричать: «Горько!».
- Горько! Горько!! – нестройный, но очень веселый хор гостей настаивал на своем, просил и приказывал одновременно.
- Вы что, на свадьбе?! – Игорь с трудом оторвал взгляд от Норы и принялся возражать пьяноватому собранию. – Опоздали. Нор, скажи хоть ты им, ведь не отвяжутся.
И снова посмотрел на свою крошечную жену. Встретил ее синейший взгляд полный разочарования, и пропал.
Кто угодно, только не Нора! Он мог принять любое ее проявление: сострадание, обиду, злость. Но только не разочарование. Вихрем пронеслось в мыслях – Нора, даже будучи малышкой, смотрела с восхищением, радовалась о нем и была искренней по отношению к нему: хулигану, сироте, драчуну. Рядом с ней он чувствовал себя героем, защитником, личностью, и мог смело уважать себя за это. Так что сейчас произошло? Что это такое? Зачем?
Мелехов не успел понять и додумать, обхватил Нору двумя руками, прижал к себе и склонился к ее губам. Мысль о том, что целовать малышку неправильно и беззаконно, неприятно обжигала. Однако исчезла спустя мгновение.
Он не хотел целовать, а потому поцелуй получился легким, почти невесомым. Таким бы и остался, если бы не Нора….
Она ответила, да так отчаянно, так жарко, что Игорь окаменел. Он не выпустил маленькую из рук, обнял крепче, сам не замечая, что вцепился в ее рубашку. Секундой позже Игорь сдался, не в силах сдерживать себя.
Жарко, сладко и невыносимо чувственно – это все о ее губах, запахе и шелке волос. Мелехов мало что понимал, он просто делал то, что хотел. Руки его творили несусветное – ласкали спину, плечи, путались в ее волосах. Губы принимали огонь ее поцелуя и отвечали пламенем.
- Ураган!! Оу!!! Опачки!
Гул гостевого хора звучал для Игоря приглушенно, был далеким, раздражающим фоном. Он не хотел слушать и думать! Нора в его руках была податливой, горячей и сладкой. Игорь впитывал ее вкус, сворачивал все ненужные мысли, отдаваясь удовольствию ощущать ее своей.
- Ау!! Гарик, ты ее проглотишь!! – и дикий ржачь.
По фиг, все по боку, все мимо! Только малиновый вкус Норы на губах, языке и в мыслях.
- Ну, хорош уже! Сколько можно?! Коньяк выдыхается!
Игорь ни за какие деньги и медали не перестал бы целовать ее, но она сама прервала это чудо.
- Я сейчас упаду, - выдохнула тихо Нора. – Не отпускай меня.
Рассудок постепенно возвращался к своему обычному состоянию. Гостиная приобрела четкие очертания, перестали расплываться перед глазами лица гостей – слух и зрение вернулись. А сладкий вкус на губах остался.
- Не отпущу. – Игорь обхватил Нору за плечи, под громкий смех и двусмысленные шуточки ребят проводил ее к дивану.
Нора дрожала, но старалась не показать этого. Игорь чувствовал это, тревожился и все время пытался поймать ее взгляд. Она же старательно избегала смотреть ему в глаза.
- Гаренька, спой! – рядом с ними появилась Катя с гитарой в руках. – Уже ноги болят от танцев. Народ, давайте песни петь, а?
Ее поддержали, загомонили, рассаживаясь, кто где: на диванах, в креслах, на полу.
- Нор, а ты поешь? – Санька устроился напротив Норы, улыбался и подмигивал.
- Очень редко, Сашенька.
Сашенька? Какой еще Сашенька? Мелехов взял в руки гитару и долго смотрел на инструмент, не понимая, что это такое, потом рассердился на Нору за «сашеньку», но постарался взять себя в руки.
- Она хорошо поёт. Я помню, - Игорь, действительно, помнил приятный тихий голосок Норы-девочки, когда она пыталась подпевать ему, Игорю-подростку.
- Спой, Нора. – Сашка состроил умоляющее лицо.
Нора к удивлению Игоря не стала отнекиваться, а просто взяла из его рук гитару, уселась удобнее. Мелехову осталось только подвинуться, давая ей пространство.
Аккорд – чистый, творимый умелой рукой развеял тишину гостиной и зазвучал романс, тот самый, который Игорь помнил с детства, тот, который часто пела его мать, а потом и он сам.