— Ты дитя его, но только не знаешь об этом.
— Но если мне это неизвестно, то это одно и то же.
Раздраженно, так как беседа начала становиться непонятной и смущала его, Брэк поднял меч и приложил клинок к левому плечу.
— Приветствую тебя, священник. Приветствую тебя, певец, — произнес он, обращаясь к сидящим у костра.
Тиресий, ножом разделывающий зайца, не услышал его слов. Бродячий певец явно погрузился в собственные мысли. Не обращая внимания на варвара, он напевал что-то себе под нос. Удивительно, но в уголках губ старика стала проступать улыбка.
Джером сказал:
— Кажется, он сочиняет новую песню. Он весь день этим занимался, с тех пор как мы оба поняли, что остались в живых лишь благодаря твоей смелости. Я слышал, как он несколько раз пропел твое имя. Голос его звучит тверже и чище, чем раньше. Возможно, когда-нибудь ты услышишь сложенную о тебе песню. — Джером долго глядел на варвара, затем добавил: — Ты тот, о ком слагают легенды. Ты и твой меч.
Снова пожав плечами и покачав головой, Брэк повернулся и направился в сторону Камбда Кея.
Брэк уходил все дальше и дальше от костра, огромный и голый, если не считать львиной шкуры, повязанной вокруг бедер. Брат Джером, заслонив рукой свет от костра, смотрел варвару вслед.
Он смотрел вслед Брэку, пока тот не растаял в сумерках, не затерялся там, где равнина и вечернее небо сливались в единую серую линию.
Руна 2
ЧЕЛОВЕК В ПЛАМЕНИ
Рвите свои цепи!
Ломайте эти стены!
А в гранитных залах
Пусть прольется кровь!
Властью Узхирана
В рудниках подземных
Были мы безвестным
Племенем рабов.
Гордый чужестранец,
Словно рыцарь чести,
Рабству и неволе
Свой нанес удар.
Он сорвал оковы,
Научил нас мести,
Выпустив на волю
Ярости пожар.
Токт падет под шквалом
Ненависти нашей!
Улицы окрасит
Алым цветом кровь!
Наступает хаос!
Час возмездья страшен!
Берегись восставших
В ярости рабов!
Уже пятьдесят дней и ночей варвар Брэк работал как раб, в рудниках царя Токта Узхирана.
Северянин жил в зловонной камере, одной из сотни, вырубленных в скользком коридоре подземелья, тускло светящемся в темноте изумрудным светом. В камере вместе с ним сидел бывший караванщик — ирамит по имени Джат.
Этот жилистый, небольшого роста человек несколько лет назад разорился. Он добровольно согласился работать в рудниках Узхирана, чтобы его имя вычеркнули из списка должников и заменили смертную казнь каторжными работами. Джат и могучий варвар с длинной, цвета выгоревшей соломы косой, доходящей до пояса, неплохо уживались друг с другом. Но Джат не обладал кипучей энергией Брэка.
— Ты можешь обречь себя на более страшную судьбу, чем рабство, если не угомонишься, варвар, — так говорил Джат в пятьдесят первую ночь. В тусклом, нездоровом свете, исходящем от сырых каменных стен, лицо Брэка кривилось от ярости и отчаяния.
Маленьким кусочком гранита Брэк сделал риску на относительно сухом месте на полу, отметив конец пятьдесят первого дня заключения. Потом северянин сел, прислонившись спиной к стене и стал этим кусочком гранита стачивать звено цепи, выкованной из прочного черного металла.
Этой цепью были скованы щиколотки варвара. Она была короткой, так что Брэк мог лишь семенить ногами. Руки же оставались свободными. Но даже такой горячий человек, как Брэк, не бросился бы на надсмотрщиков со скованными ногами. Крепкий варвар видел, как некоторые рабы сходили с ума и пытались освободиться... Он, Джат и десять тысяч других трудились в зловонных подземельях. Бесконечные дни таскали они тростниковые корзины с бурой рудой в огромные залы, где другие рабы плавили эту руду.
— В любом случае завтра рискну, — проворчал наконец Брэк. Он трудился над этим звеном цепи, стачивал его камнем, стараясь делать это как можно тише, последние двадцать две ночи. — Есть выход и получше, чем просто проглотить язык, когда принцесса или ее надсмотрщики берутся за плетки. Погибнуть и то лучше.
Где-то в бесконечном коридоре, куда выходили каменные загоны, заорал какой-то пленный, охваченный безумием. Застучали сапоги стражников. Отодвинули засов. Послышались голоса. Обезумевший пленник не унимался.
Вдруг крики его неожиданно оборвались. Раздался грубый смех, а неторопливые шаги стражников рассказали о том, что там, где оказались бессильны пинки и ругательства, помог кинжал. Не один раз уже видел варвар, как таким образом избавлялись от смутьянов. А потом тело бросали в пылающую печь.
— А что если тебе не удастся ни освободиться, ни умереть? Что если ты снова попадешь в плен? — спросил Джат.
Брэк пожал широкими плечами:
— Если так получится — все равно ведь хуже не будет.
Джат поежился:
— Ты же слышал, что люди рассказывают.
Брэк недоверчиво посмотрел на него:
— Ты имеешь в виду рассказы о том, что под теми коридорами, где мы работаем, находится еще один подземный лабиринт, где огонь в десять раз жарче, а ужас в десять раз сильнее? Я это часто слышал. Скорее всего, эти слухи распускают надсмотрщики, чтобы укротить недовольных. Разве может быть хуже, чем здесь?
Джат ничего не ответил, он по-прежнему сидел, сжавшись, и неподвижно глядел в угол. За дверью прошел стражник с коптящим факелом. Брэк быстро пригнул голову и притворился спящим. Стражник заглянул в комнату через отверстие в толстой двери. Брэк затаил дыхание. Стражник пошел дальше. Варвар глубоко вдохнул едкий воздух. Запахи подземелья не беспокоили его так, как в первый день... или ночь? Попав в плен, Брэк потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что закован в цепи. Он долго кричал и бился на полу...
Через несколько минут северянин снова взял кусочек камня и принялся терпеливо стачивать звено. Время от времени он откладывал камешек и тянул за оба конца цепи. Звено наконец подалось, почти распалось. Брэк тихо закряхтел (звук этот нельзя было назвать смехом) и отшвырнул кусочек гранита.
Варвар растянулся на матрасе, большой, широкоплечий, почти голый, если не считать набедренной повязки из львиной шкуры. Надсмотрщики разрешили ему оставить только эту часть одежды. Меч у него забрали.
В тишине подземелья громом разносился мерный далекий стук молотов из кузниц, где делали оружие для принцессы Вианы — красавицы, с золотой кожей и холодным взглядом.
Через некоторое время Джат прокашлялся и заговорил:
— Брэк... друг. Я считаю, что имею право так тебя называть.
— Да, — согласился Брэк. — Ты первый поделился со мной плошкой баланды, которой здесь кормят, когда все остальные заключенные косо смотрели на меня из-за того, что я чужестранец.
— Тогда выслушай меня. Не пытайся бежать. Тебя наверняка поймают и отправят вниз. — Голос Джата дрожал от страха. — Я здесь уже долго и верю в эти рассказы. Особенно в тот, о звере.
Брэк с сомнением посмотрел на товарища по несчастью.
— Шестиногая тварь ростом выше человека?
— Легенда о Подземном Псе существует в Токте с незапамятных времен. Его изображение вырезано на колоннах храма. Точнее, изображение было там до тех пор, пока принцесса Виана не убила своего дядю, царя Токта Узхирана при помощи лапки попугая какаду, смоченной в приготовленном колдунами яде. От тела царя быстро избавились, и коварная девушка надела корону. Она снесла храм, по крайней мере я слышал это от заключенных, прибывших сюда в течение последних двенадцати месяцев. Но раньше изображения Подземного Пса были повсюду... Тебя могут бросить в туннели, где рыскает Пес.
Брэк снова пожал плечами, пытаясь сделать вид, что ему все равно:
— Я встречал чудовищ, дрался с ними и снова буду драться, если это — плата за мою свободу.
Однако Джат заставил Брэка кое о чем задуматься и кое-что вспомнить. С чудовищной ясностью припомнил северянин события в святилище Йог-Саггота. А также он вспомнил и еще кое-что, происшедшее совсем недавно.