Лицо мальчика было разбито, из носа капала кровь. Слегка пошатываясь, Тамит поднялся на ноги. Харуя смотрела на него во все глаза.
— На него напали мальчишки, — сказала Тия.
— Вижу. Ему надо умыться, — озабоченно промолвила Харуя.
— Я пойду к реке. Там меня ждет лодка, — ответил мальчик.
— Я тебя провожу, — прошептала Тия.
Харуя покачала головой.
— Смотри, если родители узнают...
— Не говори им, — попросила девочка и пообещала: — Я скоро вернусь.
Тия боялась смотреть на Тамита, а когда все-таки заглянула ему в глаза, ей почудилось, будто она упала в пропасть или... скорее, вознеслась на небо, отыскала ту самую чудесную лестницу, которая ведет в потерянный мир!
Взгляд мальчика был таким светлым, радостным, всепрощающим...
Они направились к берегу.
— Прости, что так получилось. На самом деле я хочу быть с тобой, только с тобой, — искренне произнесла Тия.
Мальчик печально улыбнулся.
— На тебе лежит печать твоего мира, мира, к которому мне никогда не принадлежать. Но я не жалею об этом, потому что у меня есть свой мир. Не менее удивительный и прекрасный. — И с надеждой произнес: — Хочешь покажу?
Девочка вздрогнула. Она знала, что уже поздно и ей нужно возвращаться домой. Вместе с тем Тие неудержимо хотелось раствориться в этих неповторимых мгновениях, забыть обо всем на свете, отпустить себя на свободу. И она горячо прошептала:
— Да!
Лодка Тамита была спрятана в зарослях; пробираясь сквозь них, он подал Тие руку. Наползающая темнота приглушала краски вечера; вода у берегов казалась почти черной, а небо опрокинулось над головой огромной фиолетовой чашей, в которой медленно затухал огонь солнца. В его свете глаза мальчика казались не янтарными, а золотыми.
Лодка представляла собой узкий челн, на котором можно было проплыть по самым мелким протокам, даже в тех местах, где из-за густоты зарослей оставались только небольшие проходы.
Мальчик и девочка сели в лодку. Тамит столь уверенно взялся за шест, что Тия сразу поняла: ей нечего бояться.
— Куда ты меня повезешь? — с любопытством осведомилась она.
Он приложил палец к губам и загадочно улыбнулся.
— Ни о чем не спрашивай. Просто смотри.
Вокруг бесшумно кружили летучие мыши. В зарослях высокой травы тревожно перепархивали птицы. Рядом вынырнула огромная рыба и ударила хвостом так, что суденышко закачалось. Потом она прошла под лодкой и долго гналась за ней, будто угрожая или играя.
Солнце садилось. По воде скользили оранжевые отблески заката. Незаметно взошла огромная луна и зависла на недосягаемой высоте, а вокруг нее переливался разными оттенками желтоватый круг. Казалось, кто-то рассыпал по реке горсть серебряных монет. Все уснуло — кувшинки, травы, рыбы, птицы. Воздух был сладким, бодрящим; его свежесть опьяняла, как молодое вино.
— Как красиво! — восторженно прошептала Тия.
— Я вижу это каждую ночь и буду видеть всегда, — сказал Тамит.
— Ты когда-нибудь спишь?
— Да. Но недолго. Сон на реке освежает мгновенно: несколько минут — и ты просыпаешься с таким чувством, будто проспал вечность.
— Расскажи, чем вы занимаетесь на болотах, — попросила Тия, а когда мальчик умолк, спросила: — У тебя есть мать?
— Она давно умерла, и я ее не помню. Я последний ребенок в семье. Отец меня очень любит, — произнес Тамит.
Тия заметила, с каким глубоким чувством он говорит об этом грубом, неопрятном человеке.
— Тебе нравится твоя жизнь? Ты доволен?
Мальчик задумался.
— Знаешь, однажды отец сказал: «Для того чтобы вынести тяготы нашего существования, надо с ними смириться». А я считаю, что нужно просто полюбить себя и свою жизнь.
Они долго молчали, потом девочка осведомилась:
— Хочешь, я научу тебя читать и писать?
Тамит сник. Тия заметила, что он разглядывает свои не по- детски огрубевшие, покрытые мозолями ладони.
— Ты желаешь, чтобы я стал таким, как ты? По-моему, это невозможно!
— И не нужно, — успокоила Тия. — Мне интересно с тобой, потому что ты — это ты. Просто написанные слова, как и произнесенные, способны оживать, представлять такие же увлекательные картины. И они куда более ценны, потому что хранятся на папирусе.
— Откуда ты это знаешь? — В голосе Тамита звучали нотки сомнения.
— Мой отец — писец, и он научил меня читать и писать, — с гордостью произнесла девочка и тут же поняла, что проболталась.
У Тии замерло сердце. Теперь Тамит поймет, что ее отец — тот самый человек, который взимает налоги с бедняков, а те не в состоянии заплатить, ибо, отдав последнее, могут умереть с голоду.