– Ни в пути, ни на привале я не скрываю своего имени, – ответил гость. – Однако я не успел снять дорожное платье. Простите, что сделаю это в вашем присутствии.
Гость сбросил холщовый халат, взмахом руки сорвал с головы шляпу. Под верхней одеждой оказалась чёрная с красным, отливом кофта и пламенно-жёлтый длинный набедренник, обхватывавший бёдра и ноги, свисавший до самых ступней. Отдельным полотнищем спускался спереди ярко-розовый шёлковый фартук. Краски играли, переливались. Но особое великолепие придавало наряду шитьё. Под воротом кофты, вышитый в пять разноцветных нитей, нёсся среди облаков Повелитель дождя – Дракон. Он грозно и весело скалил клыкастую пасть и играл с изрыгающим пламя шаром-жемчужиной – как гроза с шаровой молнией. Вдоль фартука кружились волнистые линии, завитки и спирали – знаки раскатов грома и блеска молний. Сам государь-император мог бы явиться в подобном наряде на храмовый праздник. Разница заключалась лишь в том, что лапы императорского дракона оснащены пятью когтями, здесь же летел дракон рангом пониже – с лапами по четыре когтя. И вместо высокой императорской шапки, обвешанной нитями бус, голову гостя обвивал кусок красной ткани, завязанной на висках узлами.
– Ничтожного вашего слугу зовут Юаньчжан, его род прозывается Чжу, – спокойно сказал гость.
Сказанного оказалось достаточным, чтобы прекратился смех. Имя Чжу Юаньчжана гремело по всем уездам, чуть ли не с тех самых пор, как оборванным, изголодавшимся деревенским парнем он вступил в отряды повстанцев, сделавших своим отличительным знаком красные головные платки. Крепкая хватка оказалась у новобранца. За самый короткий срок он изучил восемнадцать приёмов владения оружием. Одинаково хорошо держал в руках боевую секиру, молот, лук, меч, боевые цепи, пику, палицу, боевой хлыст. Умел сражаться одновременно двумя мечами, без промаха метал стальной дротик. Через два месяца его назначили начальником десятки, через два года он дослужился до звания командира отряда. Об отважных набегах Чжу Юаньчжана слагались легенды. Его душевные качества – благородство и справедливость – снискали ему любовь простых воинов, а полководческая смекалка выдвинула из числа других военачальников, храбрых в бою, но плохо разбиравшихся в боевой обстановке.
– Каждому известно, кто командует войском «Красных повязок» на юге, на берегах Янцзы, и вы оказали нам великую честь своим посещением, господин Чжу Юаньчжан, – почтительно наклонив голову, проговорил Ли Головорез.
Слуги поспешно вынесли из-за ширмы резное тяжёлое кресло и поставили, обратив на юг, как полагалось для почётного гостя. Чжу Юаньчжан сел, подобрался. Он знал, что беседа предстоит трудная. Никому он не смог доверить переговоров, от которых зависел прорыв кольца. Но само его появление на корабле раскрывало пиратам, насколько нуждалось войско «Красных повязок» в немедленной помощи. Он не стал таить истины и хитрить, хотя пираты ждали коварных ходов, чтоб уличить его и начать торговаться. Он обманул их ожидания, заговорил открыто и просто, как на военном совете.
– Войско «Красных повязок» сосредоточило главные силы в Хэчжоу. Город хотя и порт на Янцзы, но сам по себе невелик. Запасы муки и риса в хранилищах иссякают. Тем временем к Хэчжоу стягиваются императорские войска, и уже не раз делались попытки атаковать город. Штурмы мы отобьём, но длительной осады без продовольствия нам не выдержать.
– Мятеж оборванцы на дамбе подняли пять лет назад, и почти все эти пять лет по берегам Янцзы гремит ваше достославное имя, – осторожно и вкрадчиво проговорил немолодой пират, сидевший по правую руку Ли Головореза, по всей видимости его главный советник. – Трудно поверить, что командующий многотысячным войском явился к вольному люду искать совета.
– Я явился за помощью. На другом берегу Янцзы расположены склады и хранилища риса. Постройки видны из Хэчжоу. Но как переправиться через реку без кораблей? Дни и ночи я советовался с полководцами, и мы не нашли иного выхода, как заручиться поддержкой на озере Чао. Это правда, что восстание подняли бедняки, согнанные на строительство дамбы.[3] Они объединились в отряды и двинулись по стране освобождать города и земли из-под власти захватчиков-мэнгу. Оружием им служили мотыги и палки. Халаты и куртки из серой холстины заменяли доспехи. Головы, вместо шлемов, покрывали повязки, алые, словно кровь, вывязанные по-крестьянски узлами возле висков. Красные повязки сделались знаком борьбы и свободы. Люди в красных повязках срывали запоры с хранилищ и раздавали голодающим рис, выпускали из тюрем невинных. Народ поверил в великое дело. Крестьяне, ремесленники и даже владельцы земель присоединяются ныне к повстанцам. Здесь, на озере Чао, около тысячи кораблей. Большинство из них мелкие лодки, и нам известно, что десять тысяч лодочников, бывших крестьян, готовы бросить неверный разбойничий промысел и вступить в войско «Красных повязок».
Чжу Юаньчжан решил раззадорить невозмутимых пиратов и это ему удалось.
– Он, верно, вздумал искать своей смерти, если осмеливается нам угрожать. – Свирепого вида пират с плоским багровым лицом и чёрными усами и бородой, свисавшими в виде трезубца, разъяряясь, рванул ворот халата, тёмно-синего, как грозовая туча. Кожаные чешуйчатые доспехи, покрытые синим лаком, блеснули на груди.
– Повремени, Синяя Смерть, – остановил разошедшегося товарища Ли Головорез.
Синяя Смерть в чём-то прав, – вмешался советник. – Господину командующему, должно быть, невдомёк, что лодок, хотя и тысяча, а наших посудин – горстка, только наши посудины выстроились на передней линии и закрывают выход из озера. А о том, что каждый корабль размером с дом, что к бортам привязаны шлюпки, а на палубах установлены метательные машины, – о таком пустяке нечего и говорить.
– Я не был бы полководцем, если б не оценивал расстановку сил, и не пришёл бы к вам просить помощи, если бы рассчитывал на владельцев лодок. Но и вы не должны забывать о бедствиях Поднебесной. Сто лет бесчинствуют в нашей стране преступники, захватившие кормило правления. Чужеземцы распоряжаются нашей жизнью и смертью, раздают земли, дворы, пахотные угодья, и жители Поднебесной ничем не отличаются от рабов. Я шёл по стране и видел разграбленные города, сожжённые деревни, разрушенные монастыри. Я видел, как старики в белых холщовых рубахах, с непокрытыми головами на коленях молили владыку дождя Дракона послать с небес влагу раскалённой земле. Но ни единого облачка не притянули молитвы, и жителям деревень предстояла голодная смерть, потому что чиновники считают ненужным проводить каналы через поля бедняков. Зло порождает зло. Император-мэнгу погряз в пороках и знать ничего не хочет, кроме пиров и травли зверей. Начальники ведомств захватили власть. Лихоимство чиновников беспримерно. Самочинно устанавливают они налоги. Строят заграждения на дорогах и взыскивают подать с любого товара: с мандаринов, хвороста, уток, гусей, зерна. Перевозишь на лодке рис – плати, лодка плывёт порожней – снова плати. Разве не подати и поборы довели до отчаяния лодочников?
Голос Чжу Юаньчжана нарастал и усиливался, потом вдруг утих, словно разлившаяся река вернулась в обычное русло.
– Из всех ходов в игре бежать от игры – не всегда самое лучшее. Как только императорским войскам удастся разбить «Красные повязки», следующий удар они обрушат на озеро Чао, где скопились мятежные судна, – проговорил Чжу Юаньчжан спокойно и буднично.
Пираты обменялись быстрыми короткими возгласами на придуманном языке, понятном лишь посвящённым.
– Пусть будет по-вашему, господин полководец, – проговорил Ли Головорез. – Поможем вам взять Тайпин. Город богатый, у купцов вдоволь золота, драгоценных изделий, шёлка. Найдётся чем поживиться моим молодцам.
3
Восстание против монгольского ига в Китае подняли в 1351 году крестьяне, согнанные на строительство дамбы.