Рабыня пошла было прочь, но ее окликнул толстяк. Девчонка шустро подбежала к нему, присела рядом на пол, и толстяк облапил малышку. Та визгливо захихикала.
Переведя взгляд на сцену, Шенги обнаружил там новую танцовщицу, закутанную в множество полупрозрачных покрывал, — не женщина, а витрина торговца тканями! Танец заключался в том, что, плавно извиваясь под музыку, она сбрасывала покрывало за покрывалом. И далеко она намерена зайти в этом занятии? Очень, очень интересно!
— Могу я поговорить с господином?
Охотник с неудовольствием оторвал глаза от увлекательного зрелища. И как он ухитрился подойти незаметно, этот тощий, бледный человечек с черными кошачьими усишками и чахлой бородкой? Шенги только что видел его в компании Урихо. Тот самый третий спутник, что не ушел с остальными. Почему он, Совиная Лапа, гордость Гильдии, должен беседовать со всякими пролазами?
— Господин мой, это серьезно! Готовится подлое дело, могут погибнуть люди!
Вроде не врет пролаза. Надо бы его выслушать… Шенги неохотно посторонился.
Человечек, как хорек в нору, проскользнул мимо него. На ходу дернул витой шнур в углу, и сверху спустилась еще одна ширмочка, отделив «клетушку» от зала. Надо же! А Шенги думал, что этот шнурок — колокольчик для вызова прислуги…
Человечек с облегчением прислонился к расписной «стенке», закрыв собой золотистую птицу.
— Меня зовут Женби Жало Шмеля. Из Семейства Юнорчар.
— Безумно счастлив это слышать, — буркнул Шенги.
Пролаза не обратил внимания на враждебность Охотника. Он почти успокоился.
— Как считает мой господин… если я разоблачу подлые замыслы и спасу много жизней, вознаградит ли меня Хранитель города?
— Поди спроси у него, — пожал плечами Шенги.
— Я — маленький человек. Кто допустит меня к почтеннейшему Тагиарри без долгих объяснений? А дело срочное, завтра будет поздно.
— Ага, а уже темнеет. Выходит, из-за твоих россказней я должен ворваться во дворец и вытащить Хранителя из постели?
— Такой прославленный герой, как Совиная Лапа, сам может придумать, как избежать беды.
— Кончай вилять. Знаешь что-нибудь — говори. Я прикину, стоит ли платить за твой рассказ.
— Придется довериться великому Шенги. Такое дело: завтра, на рассвете…
Он не договорил — дернулся всем телом, издал странный звук, словно поперхнулся хлебной коркой. Глаза его закатились, лицо застыло.
Охотник вскочил, подхватил человечка за обмякшие плечи. Тот тяжело обрушился на руки Шенги. Из-под крыла веселой птицы — там, где к ней прислонялся пролаза — торчал окровавленный железный прут. На таких держались ширмы «клетушек».
Вцепившись в ширму когтистой лапой, Шенги рванул ее на себя. Расписная перегородочка рухнула. В соседней «клетушке» никого не было.
От рывка упала и та ширма, что загораживала от Шенги зал. Танцовщица, на которой осталось лишь одно покрывало, обернулась на шум, увидела тело с кровавым пятном на спине и пронзительно закричала, тыча пальцем в сторону разгромленной «клетушки». Толстяк, все еще тискавший служанку, и его старик-партнер обернулись. Пьяный, свернувшись калачиком, спал возле сцены, вопль женщины не разбудил его.
Эту картину Шенги окинул быстрым взглядом, а затем бросился к выходу.
В конце коридорчика, между дверью на улицу и выходом наверх, стоял молодой стражник, встревоженный несущимися из зала криками.
— Произошло убийство, — быстро и властно сказал Шенги. — Кто-нибудь только что пробежал на улицу или наверх?
— Н-нет… — отозвался юнец, хлопая глазами.
На лестнице послышались шаги — это поспешно спускались взволнованный хозяин и натягивающий на ходу рубаху Киджар.
Стемнело. Холодный ветер заставил поднять воротник куртки. А ведь Шенги собирался до утра развлекаться в игорном доме! Ничего не скажешь, развлекся.
Всю дорогу до дома Охотник пытался сообразить, куда исчез убийца. Черный ход исключался — преступник не успел бы перебежать через зал. А если бы успел, привлек бы внимание игроков и танцовщицы.
Убийство совершил один из игроков? (Или — ха-ха! — танцовщица?) Но толстяк держал на коленях служаночку. Старикашка рассыпается на глазах и для злодейств никак не годится. А пьяный оказался действительно пьяным, без подделки. Так и не удалось растолковать ему, что произошло.
В соседних «клетушках» никого не было. Остаются главный выход и лестница наверх. Но там стоял стражник… этот, как его… как-то имя с деревом связано… ах да, Падающий Бук… Хислат.
Сообщник… или убийца?
Шенги вспомнил глуповатое розовощекое лицо, почти мальчишеское, не вяжущееся с плечистой фигурой. Конечно, всякие бывают хитрецы, кем только не прикидываются, но… На лепешку с медом можно спорить, что юнец тут ни при чем! Хотя на всякий случай надо попросить Киджара узнать о нем побольше.
Кстати, хозяин сгоряча предположил, что сам Шенги укокошил собеседника. Спасибо Киджару: посоветовал дураку заткнуться. Интересно, как бы Охотник смог заколоть пролазу сквозь ширму?..
У калитки Шенги остановился, тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Пусть с убийством стража разбирается!
Просунув руку сквозь решетку, Охотник вставил ключ в висящий изнутри замок — уходя, велел ребятам его не ждать, запереть калитку и пораньше ложиться спать.
Похоже, его в кои веки послушались. Тишина, в окнах ни огонька. Вроде бы везде порядок, даже колодезный сруб не забыли крышкой прикрыть. Вот только на шесте у каменной ограды торчит куртка Нургидана. Прибрать бы надо…
Шенги рассеянно тронул куртку, и вдруг ладонь прилипла к воротнику. Охотник брезгливо отдернул руку, но куртка слетела с шеста следом за «добычей». Тут Шенги допустил промашку: попробовал правой рукой оторвать воротник от левой ладони. И влип, как тушеный заяц в подливу!
Заслышав свирепый рев, ученики вылетели на крыльцо. Им предстало пугающее зрелище: учитель кружился по двору с курткой в обнимку и изрыгал такие проклятия, что луна на всякий случай юркнула в тучу, хотя была здесь явно ни при чем.
Дайру охнул, спрыгнул с крыльца, помчался к колодцу, вернулся с ведром воды.
Пока все вместе отмывали руки учителя от клейкой гадости, мальчишки хором каялись. Оказывается, за спиной Шенги был выношен план охоты на демона. Дайру состряпал некий состав, чудовищно липкий и клейкий, и вымазал куртку Нургидана. Мальчишки дождались, пока Нитха уснет, после чего Дайру помог бы Нургидану облачиться в куртку. Дальше просто: Нургидан отправляется бродить по ночным улицам. Древняя Сова, разумеется, не пропустит приманку, нападет и увязнет когтями в липкой толстой коже. Конечно, у нее свободен клюв, но у Нургидана-то меч!..
Ну и что скажешь этим идиотам?
Впрочем, Шенги нашел что сказать! Еще как нашел! Нависший над двором призрак Старого Вояки вздрагивал и завистливо гримасничал при каждом новом залпе виртуозной брани.
За спиной учителя бушевала Нитха. Но поскольку от волнения девчушка перешла на наррабанский язык, некому было оценить по достоинству силу ее гнева. (А гневалась она главным образом на то, что мальчишки не посвятили ее в такую восхитительную тайну.)
Нургидану досталось больше всех. Самое глубокое впечатление на него произвела не ругань, а то, что в припадке ярости учитель разорвал пополам его кожаную куртку. Это какую же силищу надо иметь!..
Немного остыв, Охотник обернулся к Дайру:
— Я-то надеялся, что из всей вашей банды хоть у тебя есть мозги!
— Есть у него мозги, есть! — злобно высунулась из-за локтя учителя Нитха. — Он все рассчитал: поймает Нургидан Сову — хорошо, поймает Сова Нургидана — тоже неплохо!
— Твоим бы языком да масло сбивать! — прикрикнул Шенги на вредную девчонку. Взглянул на потупившегося Дайру и вдруг сообразил, что в словах маленькой злючки есть доля правды. Это так расстроило Охотника, что он даже ругаться перестал.