но меньше испарений цветов, но это оказалось трудным делом, так как я запыхался. Однако я не упал, а опустился рядом с Люком в центре поляны после того, как положил его на землю. Люк оставался без сознания, на его лице было выражение покоя. Легкий ветерок овевал холмы, на противоположной стороне которых произрастали колючие растения, на вид совсем не похожие на цветы. Таким образом я больше не вдыхал соблазнительного запаха гигантского поля цветов, и через некоторое время у меня в голове стало проясняться. Но я тут же сообразил, что ветерок унесет наш запах в сторону пещеры. Я сомневался, сможет ли Огненный Ангел распознать его среди цветочных ароматов, но даже малая вероятность этого заставила меня почувствовать себя весьма неуютно. Много лет назад, еще будучи на третьем курсе, я попробовал ЛСД. Это так сильно напугало меня, что с тех пор я не притрагивался ни к одному галлюциногену. Теперь же выяснилось, что запах цветов повлиял на мою способность перемещать Отражения. Есть своего рода убеждение, что амбериты могут посетить любое место, какое только смогут вообразить, так как где-то среди Отражений оно обязательно отыщется. Комбинируя свою мысль с движением, мы можем настроиться на искомое Отражение. К несчастью, сейчас я не мог контролировать воображение. И вообще, зачем я сюда попал? Когда я попробовал ЛСД, то ударился в панику, и это только ухудшило дело. Я легко мог уничтожить себя, так как бродил по воплощенным джунглям своего подсознания и провел какое-то время в таких местах, где обитают чрезвычайно злобные твари. Через некоторое время действие снадобья пошло на спад, и я нашел дорогу домой, я заявился, хныча, на порог к Джулии и после этого не один день оставался нервным калекой. Позже, когда я рассказал об этом Рэндому, то узнал, что и он испытывал нечто подобное. Сначала он держал это знание при себе, так как считал его возможным тайным оружием против остальных членов семейства, но позже, после установления приличных отношений друг с другом, он решил в интересах выживания поделиться этой информацией. И очень удивился, когда узнал, что Бенедикт, Жерар, Фиона и Блейз — были отлично об этом осведомлены, хотя их знание было основано на действии других галлюциногенов, и, странное дело, только Фиона когда-то учитывала возможность использования этого в качестве внутрисемейного оружия. Но она тоже не стала использовать его из-за непредсказуемости действия. Вся история оставалась в далеком прошлом, и в водовороте иных дел последних лет сведения как-то вылетели из головы Рэндома, ему просто не пришло в голову, что таких, как я, следовало бы предостеречь. Люк рассказал мне, что его попытка вторгнуться в Замок Четырех Миров при помощи «коммандос» на дельтапланах была отражена. Поскольку в ходе моего собственного визита в эту цитадель я в различных местах видел обломки искалеченных дельтапланов, логично было бы предположить, что Люк, угодил в плен. Следовательно, если развить эту мысль дальше, колдун в маске виноват во всем, что касается нынешнего состояния Люка, да и моего тоже. Для этого достаточно подложить небольшую дозу галлюциногена в рацион узника. Люк не видел ничего более опасного, чем яркие вариации на тему Льюиса Кэррола. Возможно, Люк чище душой, чем я. Но, как ни смотри, дело это странное. Маска мог убить его или заточить в тюрьму, или увеличить коллекцию вешалок. Вместо этого, определенным образом рискуя, он оставил Люка на свободе, хотя и наказал. Больше всего это напоминало снисходительное похлопывание по спине, нежели месть. И это-то с членом семьи, имевшей прежде власть над замком и несомненно желавшей вернуть ее. Неужели Маска был настолько уверен в себе и в своем полном превосходстве? Или он не видел в Люке большой угрозы? И потом не является тайной, что наши способности к колдовству, а также перемещения по Отражениям происходят из схожих корней — Лабиринта или Логруса. И что приводит к расстройству одного, должно приводить в расстройство другого. Это объясняло странный вызов меня к Люку посредством посылки Козыря большого размера — его усиленные наркотиком способности к визуализации стали настолько интенсивными, что физического представления меня на Карте и не понадобилось. И его магические способности, дезориентированные галлюциногеном, были в ответе за все странные, искажающие реальность испытания, которые мне пришлось пережить перед тем, как он действительно добился контакта. Это означало, что любой из нас мог стать чрезвычайно опасным при определенных обстоятельствах. Надо было это законсервировать в своей памяти и хорошенько запомнить. Я надеялся, что, когда он придет в себя, то не будет взбешен из-за того, что я его ударил, во всяком случае, прежде чем я смогу поговорить с ним. С другой стороны, будем надеяться, что транквилизаторы продержат его в подавленном состоянии до тех пор, пока не сработают препараты, очищающие от воздействия наркотиков.