— Я запросил данные о телефонных переговорах, но Морозова умна и хорошо образованна, учится в МГУ, на факультете вычислительной математики и… да, кибернетики. Она прекрасно понимает, как работают современные технологии, так что не думаю, что мы найдем что-то стоящее.
— Она могла использовать Телеграм, — вставил Бахтин.
Иван кивнул.
— Могла. И бог знает что еще могла использовать. Но никто не может совершить такое, не наследив.
— Может, прослушку поставить? Наблюдение? — предложил Третьяков, но Мануйлов покачал головой.
— Рано. Надо хоть что-то накопать. Хотя бы, к примеру, препарат — найдите ее связь с препаратом, тогда и о прослушке поговорим.
— А вообще, выбор препарата странный. — Третьяков склонился над отчетом эксперта. — Флунитразепам просто так на каждом углу не купишь. Если вы — обычная студентка и вам нужно купить сильнодействующее снотворное, вы имеете куда более разумные варианты, чем флунитразепам.
— И как вы это себе объясняете? — заинтересовался Мануйлов.
— Пока не знаю. Может, препарат каким-то образом уже имелся у убийцы. Или, может, появилась случайная возможность.
— Значит, нужно отрабатывать потенциальные каналы получения флунитразепама, — согласился довольный начальник. — Толя, займись.
— Затем соучастник, — продолжил Третьяков. — Я запросил данные по обеим компаниям, где Морозов являлся учредителем. Его дочь упоминала управляющего, так я подумал, что фигура управляющего идеально вписывается в мою версию. Дочь имеет доступ к информации и право на наследство. Управляющий имеет достаточные права, чтобы оперировать финансовыми активами. Нужно удостовериться, что в компаниях, принадлежавших Морозову, не совершалось никаких махинаций. Если мы их найдем, то выйдем на соучастника. Я возлагаю определенные надежды на расшифровку содержимого ноутбука.
— Может, есть смысл провести в доме Морозовых обыск? — предложил Бахтин.
— Вам чуть что — сразу обыск подавай, — скривился Мануйлов.
— Я согласен с Николаем Степановичем, — кивнул Третьяков. — Морозова добровольно предоставила мне доступ к комнате отца, передала ноутбук. Она не боится обыска, а это значит, что мы, вероятнее всего, ничего не найдем. Ее же спугнем, и любые другие возможные оперативные действия уже окажутся невозможными. Она обложится адвокатами и уничтожит любые потенциальные следы. Предлагаю подождать и опросить аккуратненько всех, кто может ее знать.
— Звучит как план, — кивнул Мануйлов. — Но продолжай отрабатывать и другие версии, Третьяков.
Уже на выходе Мануйлов остановил Ивана и спросил, что у того происходит. Иван сделал вид, что не понимает, о чем речь, но начальник только фыркнул и велел перестать дурить и разобраться уже с женой. Иван подумал, что «разобраться» в определенном контексте означает как раз то, что сделали, предположительно, Алиса Андреевна Морозова и ее опять же предполагаемый соучастник. Разобраться с женой — это как раз то, чего ему очень хотелось в тот день, когда погиб Морозов. Теперь же его вроде отпустило и сделалось до странности все равно. Нет, ему не перестало быть противно и мерзко, словно он плавал в бассейне с окурками, но все это отошло на второй план.
На переднем плане стояла стройная фигура высокой девушки в голубом пальто с меховой оторочкой. Умное, красивое, гипнотически-печальное лицо. Иван мог только представить, как сильно любил единственную дочь подполковник Морозов. Отличница, умница, папина гордость, папина радость. Иван представил, как Морозов приходит с работы, приносит бутылку виски, подаренную коллегами, засыпает в своей маленькой, больше похожей на келью комнате. И его спокойная, уравновешенная дочь в какой-нибудь шелковой пижаме стоимостью в пятьсот баксов идет в гостиную, достает бутылку, зная, что отец заберет ее с собой завтра прямо с утра — потому что он всегда так делает с любым крепким алкоголем. Алиса Морозова откручивает крышку, добавляет в виски флунитразепам — самую коварную его версию, без запаха, без вкуса, — закручивает крышку и ставит бутылку назад. Она хорошо знает отца, понимает, что проверять, почему бутылка открыта, он не будет и выпьет виски сразу, как только приедет на дачу. Андрей Петрович — человек устоявшихся привычек. Конечно, был риск, что он может и не выпить сразу. Но его убийца уже ждал его в доме, убийца спокойный, хладнокровный, терпеливый. Если бы Андрей Петрович не уснул, задача убийцы осложнилась бы, но он выпил и уснул. И теперь все, что нужно сделать его дочери, — это дождаться передачи ей наследства. Подождать еще чуть-чуть после того, как она ждала так долго. Аж двадцать лет ее сытой жизни, полной отцовской любви.