ужасно. Одно око. В нынешние дни этот символ несет совсем иной смысл. Олл видел его
в своем последнем сне, когда к нему явился Джон и показал Терру, объятую огнем. Это
проклятое око и есть та причина, по которой путешествие станет последним.
– Будь ты проклят, Джон, – шепчет он.
Олл встает, растирая кисти и руки. Им нужно идти, продвигаться. Они слишком долго
лежали. Слишком замерзли и промокли, потеряв чересчур много тепла.
И трубачи смолкли. Это скверный знак.
– Вставайте! – произносит Олл, пытаясь разбудить их. У него немеют руки. Очень темно.
– Давайте же, вставайте! – кричит он. – Нам нужно двигаться.
Никто не шевелится, кроме Графта, который активируется от звуков голоса Олла.
– Рядовой Перссон?
– Разбуди их всех. Мы должны идти, – говорит Олл.
Что-то проносится по камням во мраке снаружи.
У Олла немеют руки, но он берется за свою винтовку.
– Вставайте! – кричит он. По-прежнему никто не шевелится. Олл целится в воздух и
стреляет.
– Просыпайтесь, – говорит он.
Теперь у них нет выбора.
[отметка: –?]
Они все замерзли, промокли и испуганы, вернувшись из неприветливых снов в еще менее
приветливую реальность. Кэтт плачет, но это из-за холода, а не из-за стресса. Кранк тоже
готов разрыдаться, поскольку это все мерзко, и с него хватит. Олл торопит их вверх по
склону, на гребень хребта.
На откосе у них за спиной что-то есть. Трубачи, как предполагает Олл. Даже трубачам
известно, что порой полезнее всего сохранять молчание. Проклятые сирены тоже это
знали.
Гребень высится впереди черным бугром, и это наводит на мысль, что на той стороне
светлее. Возможно, рассвет? Путники забираются наверх и видят бледное, бледно-синее
небо позади. Они переваливают за гребень. Олл посылает Бейла вперед, а сам занимает
место в хвосте, оглядываясь в поисках существ, которые их преследуют. Отдельные
участки темноты двигаются, но не настолько, чтобы прицелиться.
– Помоги нам Господь, – произносит Олл. Он верующий и не ставит божий промысел под
сомнение, но временами думает, что это Бог подверг их всем этим испытаниям. Во всех
священных книгах каждой религии, что он изучал, полно историй о людях, которых
заставляли страдать и терпеть, чтобы достичь спасения.
Теперь его черед стать Иовом, Сизифом, Прометеем, Одином и Осирисом.
Его черед терпеть.
Более того, он страдает не ради собственного спасения.
Олл думает, что после прожитой им жизни он не заслужил новых испытаний.
Путники спускаются по склону и лезут вверх по очередному откосу. Теперь гораздо
светлее. От предрассветного сияния небо впереди стало прозрачным, словно закопченное
стекло. Олла внезапно озаряет ощущение, что они близко к месту, где должны
находиться. Это как лишенной света ночью увидеть низко в небесах одинокую звезду и
понять, что есть куда плыть. Он бросает взгляд назад. На гребне за спиной трубачи. Это
огромные опухшие и массивные двуногие, обладающие длинными, уравновешивающими
их тела хвостами, которые хлещут воздух позади них. Их глотки возвышаются над
головами, словно цветы или насекомоядные растения. Словно механизмы из плоти, которые разветвляются, расширяются и увеличиваются. Они вновь начинают издавать
шум в рассветное небо. Громкость невероятна. Странные влажные выступы и гребешки у
них на головах шевелятся и напрягаются, модулируя исходящие ноты.
– Вперед! – кричит Олл остальным.
Они спотыкаются от шума – шума и вида существ на хребте. Оллу знакомо это зрелище.
Скоро путники утратят способность думать. Где же Орфей, когда он нужен? Хотя бы
пчелиный воск?
Он прижимает приклад своей старой винтовки к плечу и стреляет по трубачам. Видит, как
те дергаются и издают ржание, когда выстрелы выбивают искры из кожистых, покрытых
перьями боков.
Он не рассчитывает убить их. Просто хочет пошуметь. Бейл, Кранк и Зибес
оборачиваются и тоже начинают палить вслед за Оллом. Вскоре четыре лазерных ружья
отвечают трубачам на гребне своим треском. Зибес промахивается даже по таким
крупным страшилищам, но Бейл с Кранком, не несшие действительной службы, только
что из Начального Училища и прошли подготовку с оружием. Их выстрелы ложатся
точно, кучно в цель.
Это не та меткость, которая нужна Оллу, однако это все-таки шум. Близкий визг и треск
четырех пехотных винтовок может заглушить или хотя бы нарушить воздействие звука, издаваемого трубачами. Создавать шум, как Орфей. Они продолжают стрелять. Через