фабричных районах, - произносит он. – А Хол Велоф, полководец, который разорил
Ланшир, перегруппировался под Радиалом Ураник. Похоже, что Велоф занял опорную
позицию, так что сейчас его можно сбросить со счетов, однако мы не можем позволить
Феллу создать надежную базу на севере.
– У тебя есть план? – интересуется Сиданс, которому не терпится броситься в бой.
– Есть, – ухмыляется Вентан. – Пойдем на север и прикончим ублюдка.
XV
Туннели, которые окружают ингениума Субиако, сумрачны и освещаются невидимыми
для него пляшущими огнями. У всех проходов признаки естественного происхождения, однако столь совершенные и геометрически правильные очертания могут быть лишь у
чего-то искусственного. Подземные сооружения Калта видятся ингениуму раем, местом, где сливаются геология, инженерная мысль и искусство. Мало в каких подземных
пещерах он не побывал, не составил карту и не разработал огромные схемы их сообщения.
Целая подземная планетарная экосистема. Самоподдерживающаяся и
самосохраняющаяся.
Его замыслы осуществляются даже сейчас – в большинство крупнейших подземных
убежищ разослали для внедрения его планы, концепции и практические методики.
Пещера поблескивает серебром, что указывает на восточную аркологию. С влажных стен
капает вода.
Ингениум Субиако никогда не боялся одиночества. Он обретал покой в моменты тишины, которые проводил у чертежного планшета, в техническом либрариуме или же
погрузившись в конструкторские теории великих мыслителей былых эпох. Ему нравится
проводить время с друзьями и семьей, однако он понимает, что быстро доходит до
состояния, когда хочется побыть одному.
Ближайшие знакомые знают про эту его особенность и умеют распознавать признаки
рассеянности и зарождающейся раздражительности. Они учитывают это, и Субиако
благодарен им за то, что понимают и принимают этот изъян его характера.
Субиако наслаждается одиночеством и возможностью погрузиться в работу.
Но это нечто совершенно иное. Он абсолютно один.
Других людей не просто нет, их вообще не существует.
Ингениум Субиако с полной отчетливостью понимает, что он – единственный живой
человек на Калте.
Ингениум не знает, где находится, и не помнит, как пришел сюда.
Каждый вход в пещеру – зияющая бездна, путь к кошмару или проход к какому-то
древнему ужасу, который был заперт в минувшие эпохи, а теперь может свободно
выбраться на поверхность.
Субиако не боится пещер и их исследования. Он проскальзывал сквозь самые узкие
трещины и протискивал свое жилистое тело в самые недоступные из пещерных систем, какие только бывают на этой планете, но эти разверзшиеся входы пугают его больше, чем
что бы то ни было.
Он не в силах их сосчитать. Кажется, что при каждом перемещении его взгляда пещера
перестраивает свои стены, а зачерненные зевы проходов сжимаются, внешне оставаясь
неподвижными. Субиако чувствует исходящее из ближайшей пещеры жаркое дыхание и
пятится назад.
Какой путь ведет на поверхность? Есть ли выход вообще?
Ингениум не находит пометок, оставленных первыми исследователями для того, чтобы
помогать заблудившимся находить дорогу обратно на поверхность. Как будто в эту
пещеру никогда не заходили жители Калта. Откуда-то доносится смех, и ингениум
разворачивается. По стенам гоняются друг за другом тени.
Из трещин в полу, словно дыхание, поднимаются струйки пара, однако в них нет тепла. В
сущности, пещера похожа на складской холодильник. Дыхание образует туман в воздухе, и Субиако видит, как на свисающих скальных выступах возникают потрескивающие
ледяные кинжалы.
– Это не по-настоящему, – произносит он, наконец-то сделав интуитивный скачок к
пониманию, что спит.
Однако Субиако хватает ума, чтобы понять, что понять и проснуться – две разные вещи.
В пещеру просачивается оранжевое свечение, мерцание далеких огней. Субиако
вспоминает обрывочный текст, который привезли на Калт с самой Терры и которому
якобы было десятки тысяч лет. На запечатанных в стазисе страницах говорилось о месте
глубоко под землей, куда после смерти отправляются все дьяволы и злодеи мира.
Утверждалось, что это обитель огня и страдания. Когда у Субиако над головой было небо, а в лицо светило солнце, он фыркал над подобными древними суевериями, но в этом
мраке его животное нутро сжимается от страха.
Глубинное пламя становится жарче, и стены пещеры начинают растекаться каплями.