Материя расползается, как будто они сделаны не из твердого камня, а из воска. Вся
пещера распадается, исчезая так быстро, как может только неприкрытая фальшивка.
Стены рассыпаются хлопьями и шелушатся, словно шлак в огне, потолок осыпается
дождем пропитанного кровью пепла. Под восковой ширмой раскачивающееся
переплетение железных планок и беспорядочно расставленных опор. Это безумное
сооружение не смогло бы выдержать возложенный на него груз.
А по ту сторону завывающая абсолютная пустота.
Нет… там не пустота. Совсем не пустота.
Там движутся невообразимо огромные силуэты, левиафаны, которые вышли за пределы
жалких категорий этого слова.
Субиако в ужасе, что между ним и чудовищами находится лишь эта хрупкая решетка. Он
пятится от ближайшей сетки, когда перед ним моргает громадный глаз. Субиако осознает, что это глаз лишь тогда, когда зрачок размером с небольшую луну расширяется, заметив
его. Сооружение вокруг содрогается, и ударные волны расходятся до самых дальних
уголков пещеры. До слуха ингениума доносятся стон стали и скрежещущий визг металла
о металл. Слева что-то разламывается, и Субиако слышит «тук-тук-тук» стальных когтей
по железным планкам. Слышит, как те гнутся и раздвигаются в стороны.
Откуда-то раздается кудахчущий смех. Его источник может находиться в тысяче
километрах или же прямо позади. Субиако не дожидается, когда это выяснится, и
начинает бежать, надеясь, что в противоположном направлении. Он слышит скрежет
покрытых металлом тел, протискивающихся в дыры, которые слишком малы для
невероятных габаритов. Слышит крики боли и голодный вой. Ингениум продолжает
бежать, благоразумно не оборачиваясь, чтобы посмотреть, что же за ним гонится.
Единственное, что ему ясно – нужно убираться.
Он бежит, а вокруг разносится звук, издаваемый сотнями полированных стальных
клинков. От них сыплются искры, которые озаряют рушащуюся реальность
стробоскопическими вспышками и порождают тени от деформированных конечностей, раскрытых челюстей и потрошащих клыков.
Субиако кричит, услышав, как из-за решетки в обваливающуюся систему пещер
пробиваются еще тысячи аморфных тварей с клинками. Если они его схватят, то убьют, но он боится, что после этого будет еще хуже.
А потом, впереди, чудо.
Огромная адамантиевая дверь, громадный портал, который заслуживает – и, несомненно, носит – более точное название: «врата». Лишь они уцелели в растворяющейся пещере и
сохранили целостность перед лицом порчи извне, которая уничтожает все, с чем
соприкасается. Врата черные и блестящие, сложены из циклопических блоков
титанического камня, добытого в глубинах лишенного света океана. По центру врата
запечатаны огромным золотым кругом, на котором начертана сложная алхимическая и
математическая формула.
Заводной Ангел.
Это древняя задача, однако, она известна Субиако. С четкостью, которую способен
породить только ужас, ингениум понимает, что решение откроет врата. В центре великой
печати располагается вычурная клавиатура из меди и гагата. Пальцы быстро тычутся в
черные кнопки.
Шестерни крутятся, штифты отодвигаются, вложенные друг в друга диски из блестящего
металла разделяются, замок отпирается, и печать расходится посередине. Врата
открываются, и через просвет между створками льется золотое сияние. Оно лечит и
очищает, оно такое яркое, что от него можно ослепнуть.
Субиако прикрывает глаза от лучей и чувствует, как на него накатывается желанное
тепло.
Позади он слышит вопли зверей с клинками, гнавшихся за ним. Свет смертелен для них, он сжигает и развеивает темные силы, которые скрепляли их тела. Золотое сияние
ширится, исправляя повреждения, нанесенные хрупким стенам реальности. Целительная
энергия чудесна, порча из-за пелены бессильна перед ней и убирается обратно за
преграды, которые не дают ей вторгаться в царство порядка и здравого смысла.
Свет окутывает Субиако, и тот позволяет ему…
…и его глаза открываются, и ингениум обнаруживает, что над ним стоит жена, лицо
которой покрыто морщинами от испуга. Субиако садится и вздрагивает, когда спазм боли
простреливает позвоночник. Разборная койка неудобна, но она гораздо мягче, чем скатка
на земле. Он видит, что в углу выделенной им комнаты съежилась дочь, натянувшая
одеяло на колени. Она глядит на него расширившимися от страха глазами.
– Мне приснился кошмар, – говорит он, судорожно выдохнув.
– Всем снятся кошмары, – отвечает жена, обнимая его и кладя ему голову на плечо.