Эреб занял кресло у стола.
– Когда подобное оружие получает праведный, пусть даже он просто сержант,
могущество остальных ничуть не умаляется, как и честь обладания ими, – он указал на
последнее свободное место, приглашая Ундила присесть. – Сержант с неторопливым
изяществом занял свое кресло и бесстрашно посмотрел в глаза вышестоящим. – Ундил
столь же праведен, как и любой из вас, – добавил Эреб, сопроводив слова уважительным
кивком в сторону Кор Фаэрона.
Остальные оставались настороже. Ундил был известным воином. Он не уступал
благочестием своему господину и был почти столь же коварен.
– Мне это не нравится, Темный Апостол, – наконец произнес Фелл.
– И мне, – поддержал Ксир. – В этом зале и без того хватает амбиций. Вы хотите, чтобы
мы сошлись в открытом бою или поединках чести?
Ундил наклонил голову.
Эреб рассмеялся.
– Вы все и так достойны этой чести, господа, как и Ундил, – загадочно улыбнулся Первый
капеллан. Бледно-розовый шрам поперек его горла повторял форму улыбки. – Ну а теперь, мой повелитель Кор Фаэрон, приступим? Думаю, настало время пересмотреть стратегию
нападения на Калт.
Велоф сердито вскинул руки.
– Подождите, Темный Апостол. Нам всем известен план и наши роли в нем.
– Мне есть, что к нему добавить, – лукаво отозвался Эреб.
– Так добавляйте.
– Добавит, добавит, – произнес Кор Фаэрон. – Первому капеллану не свойственно
устраивать такой спектакль без откровений в конце.
Затем он повернулся к Эребу, и его тон стал более жестким.
– Он заверил меня, что объяснится, и так оно и будет.
Когда Эреб вошел в лагерь кочевников, на лице Ашкуб появилась лишь едва заметная
тень тревоги. К ее чести, она одна осталась на месте, когда племя попятилось от
пришедшего из ночи гиганта.
Местные жители были жилистыми отвратительными существами – выродившимися
отбросами человечества, которые больше походили на зверей, чем на людей. Эреб
презирал их, пусть даже ранее они доказали свою ценность.
Пока он приближался, жрица разглядывала его.
– Ты быстро меня разыскал, – пробормотала она. Выражение широко посаженных темных
глаз было невозможно понять, в них плясали огни костров.
Эреб остановился.
– Ты знала, что я выжил?
Заговорив, он ощутил, как чешется шрам на горле. Он долго ждал этого момента и
собирался им насладиться.
Впрочем, ее ответ не принес ему никакого удовлетворения.
– Я предвидела твое возвращение и ждала тебя.
Эреб сдержал нарастающую злобу. Время мстить еще не пришло, но он не мог подавить
желание продемонстрировать свое главенство. Он навис над жрицей в озаренном огнем
мраке.
– Ты пыталась меня убить.
Она наклонила голову и поджала губы. В волосах пощелкивали костяные бусины. Сейчас
она выглядела более варварски, чем когда Эреб встречал ее в прошлый раз – в недрах
Дельфоса, где она перерезала ему горло.
– Но не убила, благородный воин, – сказала она. – Мне нужно было пролить твою кровь, чтобы заклинание сработало. Для тебя это должно было быть очевидным – последний акт
веры.
Она шагнула к нему.
– Как хотел ты и твои повелители, война началась.
– Да.
Она пожала плечами.
– Тогда все в порядке. Как я и говорила. Твоя смерть была необходима.
– Это был… неприятный сюрприз. Ты намеревалась меня убить.
Она насторожилась, но из гордости скрыла свой страх.
– И теперь ты жаждешь мести? Я сделала то, о чем меня просили. Нужно быть аккуратнее, когда просишь милости высших сил, воин.
– Значит, в будущем я буду точнее подбирать слова, провидица, – ответил Эреб. Он
скинул мешок с плеч и положил его в пыль у ее ног. – Я проделал долгий путь, чтобы
найти тебя, и устал. Не могла бы ты дать мне отдохнуть? Быть может, воды?
– Стало быть, ты пришел не для того, чтобы убить меня?
Эреб скрестил руки.
– Если ты видишь будущее, то знаешь ответ.
Она загадочно улыбнулась, от чего некрасивое лицо стало еще более уродливым.
– Что ты знаешь о том, что я вижу, мой господин? Я скажу, что я вижу. Я вижу, что ты
обрел силу. Ты славно потрудился. Но знай, рука судьбы, как бы ты ни возвысился, нечто
всегда останется для тебя неведомым.
Эреб покаянно кивнул.
– Ты права, Ашкуб, и хотя мне неприятны эти слова, от этого они не станут менее
правдивы. Потому-то я и пришел – чтобы учиться у тебя. В тот раз я был посрамлен твоим
могуществом и признаю, что ты знаешь больше меня.
Темный Апостол опустился на колени и склонил голову.
– Позволь мне стать твоим учеником.