Врач попросил меня называть его Даксом, но я использовала только официальное «доктор Фадлан». Мои родители приучили меня уважительно обращаться к людям, у которых была надо мною власть.
Моя мама была высокой женщиной и часто вытягивала вперед свою изящную длинную шею, замирая в полупоклоне. Я видела, как на ее горле пульсировала натянувшая жилка.
Взгляд врача скользнул по шрамам на ее руке. Мама никогда не скрывала свои метки, свидетельствующие о совершенных ею убийствах, но даже они выглядели прекрасно, а отнюдь не отталкивающе: ровные, нанесенные через одинаковые интервалы. Вряд ли доктору Фадлану, жившему на планете Отир, попадались пациенты из народа шотетов.
Вообще это было странное место. Когда я пришла, меня отвели в комнату с кучей игрушек. Выбрав несколько куколок, я затеяла игру, в которой давным-давно принимал участие и Ризек: выстроила их в боевом порядке и приказала «сражаться» с огромным плюшевым зверем, сидевшим в углу. Примерно через час явился доктор Фадлан и позвал меня, заявив, что обследование закончено, чему я сильно удивилась, поскольку со мной ничего не делали.
– Восемь сезонов, – сказал доктор моей маме: – Рановато, конечно, но ваша Кайра – далеко не единственная, кто обрел токодар в столь нежном возрасте.
Я почувствовала, что боль вновь обострилась, и попыталась усмирить ее с помощью дыхательной гимнастики, которой обучают шотетских солдат на случай, если придется зашивать рану, а обезболивающего под рукой не окажется. Я научилась этой технике по видеозаписям.
– Обычно, – продолжал доктор, – подобное случается в экстремальных обстоятельствах, в качестве защитной меры. Вам известно, не произошло ли чего-нибудь особенного с Кайрой? Тогда мы и сможем понять, каким образом возник столь необычный дар.
– К сожалению, я не знаю, – ответила мама.
Она врала. Я рассказала ей, что со мной сделал Ризек.
Но теперь я сообразила, что не стоит выводить ее на чистую воду. Если мать лжет, значит, у нее есть на то причины.
– Мне крайне неприятно сообщать вам об этом, но Кайра не просто созрела и получила дар, – добавил доктор Фадлан. – Похоже, что дар отвечает ее собственному устремлению, поэтому последствия меня несколько тревожат.
– Что вы имеете в виду? – резко спросила мать, выпрямившись на стуле в струну.
– Поток течет сквозь каждого из нас, – меланхолично вымолвил доктор Фадлан. – Он заполняет нашу плоть, как жидкий металл – формы для литья – опоки, в каждом случае принимая иные очертания и проявляясь по-разному. По мере развития человек меняется. Любые трансформации затрагивают и форму, которую принимает поток, поэтому и дар со временем тоже может преображаться. Впрочем, люди редко меняются на фундаментальном уровне.
Хотя я не увидела на руках доктора Фадлана ни единого шрама и он не говорил на откровенном языке, он внушил мне доверие. В уголках его рта и глаз залегли глубокие морщины, и они становились еще заметнее, когда доктор Фадлан смотрел на меня. Кожа его была того же оттенка, что и у моей матери. Между ними явно имелось отдаленное родство, что, в общем-то, неудивительно: в жилах многих шотетов течет чужая кровь.
Моя кожа довольно смуглая, почти золотистая – при определенном освещении.
– Дар вашей дочери причиняет физическую боль не только ей самой, но и другим людям, что свидетельствует о неких процессах, происходящих в глубине ее личности, – пояснил доктор Фадлан. – Чтобы узнать точнее, потребуются дополнительные исследования. Но пока все выглядит так, будто девочка считает, что она это заслужила. И сейчас она просто пытается нести непосильную ношу на своих плечах…
– Вы утверждаете, что моя дочь виновата в своем даре? – Жилка на шее матери лихорадочно забилась. – Что она хочет такой быть?
Доктор Фадлан подался вперед и в упор посмотрел на меня:
– Кайра, твой дар исходит именно от тебя. Изменишься ты, изменится и он.
– Она же ребенок! – Мама вскочила с перекошенным лицом. – Она ни в чем не виновата, и ей не за что себя наказывать. Мне жаль, что мы впустую потратили наше и ваше время, доктор. Кайра!..
Она протянула мне затянутую в перчатку руку. Я сжала ее пальцы. Никогда не видела свою мать настолько взволнованной. Паутина теней под моей кожей заворочалась.
– Как вы наверняка заметили, – произнес доктор Фадлан, – когда Кайра нервничает, ситуация ухудшается.
– Замолчите вы! – рявкнула мама. – Я не позволю вам смущать ее разум!
– Боюсь, в вашей семье она уже навидалась достаточно, чтобы ее разум смутился, – парировал доктор нам вслед.
Мама ураганом протащила меня по коридорам к взлетной площадке. Добравшись до корабля, мы обнаружили, что он окружен отирианскими солдатами. Их оружие – тонкие стержни, увитые темными нитями тока, призванное оглушать, а не убивать, – показалось мне смехотворным. Как и пухлые бронежилеты из синтетики, оставлявшие бока открытыми.