Это было невероятно чувственное мгновение – запах ее кожи, вкус ее губ, биение ее сердца… Некоторое время Девон сидел неподвижно, не размыкая объятий. Когда ему удалось наконец справиться с нахлынувшим желанием, от которого перехватило дыхание, он нашел в себе силы отстраниться и посмотреть ей в глаза. В них он ожидал увидеть потрясенное изумление или добродетельное негодование, но вместо этого встретил суровый взгляд и услышал хриплое:
– Опять! Нет, черт побери, только не это!
К еще большему его удивлению, вслед за этими словами в ее глазах он увидел… безразличие!
Из всех сотен – нет, тысяч – поцелуев Девона ни один не вызывал у женщин такую ответную реакцию в виде смеси безразличия и скуки. Он не привык видеть скучающее выражение на лице женщины, которую одаривал своими ласками. Бывало всякое – смущение, удивление и даже благоговейный трепет, но скука?!
Он отстранился еще больше, чтобы пристальнее взглянуть в лицо служанке.
– Извини, ты сказала: «Опять! Черт побери, только не это!»?
– Именно так, – ответила она, без всякого смущения глядя в его глаза. Но ее раскрасневшиеся щеки, припухшие губы и учащенное дыхание говорили о том, что ее безразличие было притворным.
И все же ему было интересно, как это она сумела напустить на себя такой скучающий вид.
– А что значит «опять»?
Она сделала попытку высвободиться из его объятий, но когда он так и не разжал руки, лишь вздохнула, и он почувствовал исходивший от нее легкий запах корицы.
– Всякий раз, когда у Стратмора бывают гости, мужчины начинают домогаться меня. Чертовски надоело!
Девон усмехнулся. Служанка не стеснялась в выражениях.
– Если мужское внимание тебе надоело, могла бы постараться выглядеть не так обольстительно.
– Обольстительно? Я? – с деланным недоумением захлопала ресницами Кэт Макдоналд, безуспешно стараясь смотреть прямо в синие глаза Девона.
В ее голове вертелась мысль о том, что этот красавец, усадивший ее к себе на колени, умеет целовать, как никто другой. Неожиданно для себя она почувствовала поднявшуюся в ней волну незнакомого ответного чувства. Потом она сделала все, чтобы казаться безразличной, и это ей удалось. Кэт давно поняла, что именно таким образом можно быстро отделаться от надоедливых и весьма частых приставаний. Впрочем, в этом была и ее вина. Она променяла свою добрую репутацию на то, что казалось ей гораздо важнее, но очень скоро поняла, что совершила страшную ошибку. Теперь ей приходилось расхлебывать последствия своего неосмотрительного поступка, совершенного восемь лет назад.
Девон провел пальцем по ее щеке, и его прикосновение оказалось удивительно нежным.
– Ты роскошная и обольстительная женщина, моя дорогая. И ты сама это отлично знаешь, – тихо сказал он, и несокрушимая оборона Кэт дрогнула.
Черт возьми, как же ей справиться с собой, со своим сердцем, предательски тающим от его слов и прикосновений? Нет, все, что он сейчас говорит, – это всего лишь дежурные комплименты. Ее можно назвать какой угодно женщиной, но только не обольстительной. Она могла выглядеть весьма неплохо, когда прикладывала к этому некоторые усилия, но она была слишком крупной и нескладной, к тому же по утрам она всегда выглядела слишком бледной и бесцветной. Глаза были еще припухшими от сна. Накануне она мыла голову, и теперь высохшие и еще не уложенные в прическу волосы лежали пушистой непокорной гривой, что ей самой страшно не нравилось. Хуже того, на ней было надето одно из простых, будничных платьев из серой шерстяной ткани, тесноватое в плечах и слишком просторное в талии. Все эти обстоятельства помогли ей взять себя в руки и твердо сказать:
– Нет, я вовсе не обольстительна.
– А я говорю, очень даже обольстительная, если не сказать больше, – горячо возразил ей Девон. – Твои глаза мерцают зелеными искрами, твои волосы цвета солнца на утренней заре – золотисто-рыжие, и вся ты такая… такая…
Щеки Кэт снова зарделись, и она торопливо прервала его:
– Не надо, хватит! Все это неправда…
– Правда! Ты великолепна, роскошна, потрясающа!
– И вот это вы называете роскошью? – Она недоверчиво коснулась своего выцветшего платья.
Его взгляд остановился на ее высокой полной груди.
– О да! – выдохнул он. – Если ты хочешь, чтобы мужчины перестали тебя замечать, придется как-то спрятать грудь… и другие части твоего сочного тела. Тогда, может быть, тебе не придется отбиваться от таких неотесанных мужланов, как я, пытающихся при каждом удобном случае поцеловать тебя.
Она задохнулась от этих слов, а Девон продолжал с улыбкой любоваться ею.
– Не понимаю, о чем это вы, – пробормотала Кэт. – Позвольте мне встать…
– Кроме того, – продолжал Девон, словно не слыша ее, – тебе придется спрятать и глаза, и волосы… только тогда мужчины вроде меня перестанут обращать на тебя внимание.
– Хорошо, я учту это, когда в следующий раз повстречаю вас или еще кого-нибудь из распутных дружков Стратмора. А теперь отпустите меня! Я должна идти.
– А если не отпущу? – лукаво поинтересовался Девон.
– Тогда мне придется заставить вас сделать это.
– Ого! Ты храбрая женщина! Это мне нравится.
– Ого! – подхватила она. – А вы, как видно, мужчина, который не дорожит своим отростком.
Этими словами она хотела взбесить его, но в ответ услышала лишь смех.
– Милая, я очень им дорожу, хотя восхищаться им должна скорее ты.
– Благодарю вас, у меня нет ни малейшего желания делать это.
– Зато у меня есть огромное желание поработать этим отростком так, чтобы ты не могла не выразить своего восхищения стонами и криками…
– Единственный крик, которого вы можете от меня добиться, – поспешно перебила его Кэт, – это крик о помощи.
– Я готов жизнь отдать за то, чтобы услышать от тебя стон наслаждения, – без тени улыбки проговорил Девон. – Неужели ты не дашь мне ни единого шанса?
За все годы малоприятного общения с друзьями своего сводного брата Стратмора Кэт ни разу не доводилось сталкиваться с попыткой завоевать ее расположение с помощью слов. Такая тактика поразила ее до глубины души.
– Прошу вас, отпустите меня, – тихо сказала она. – Не пристало женщине сидеть на коленях незнакомого мужчины.
Девон поджал губы и шутливо произнес:
– Отпустить? Хорошо, но за определенное вознаграждение.
– Вознаграждение? За то, чтобы встать с моей собственной постели?
Его глаза хитро блеснули, на губах появилась чувственная улыбка, от которой у нее снова забилось сердце. Обнимавшие ее руки стали горячими, и этот жар пронизывал ее тело до самых костей.
– Милая, ты не в постели, а на моих коленях. Если бы мы с тобой были сейчас в постели, я потребовал бы гораздо больше одного поцелуя за твое освобождение.
– Это несправедливо, – нахмурилась она. И это было правдой, с какой стороны ни посмотри.
– Жизнь редко бывает справедливой, – парировал он.
В этом Кэт была с ним согласна – жизнь уже доказала ей правильность этого утверждения.
– Но я уже подарила вам один поцелуй, – резонно возразила она.
– Нет, это я целовал тебя. Теперь же ты должна поцеловать меня.
– Нет, больше вы от меня ничего не получите.
– Да? – чуть хрипло пробормотал он, томно прикрыв глаза. В этот момент он выглядел так сексуально, что Кэт уже была готова сдаться. – Какая жалость, – продолжал он, – мне так понравился наш первый поцелуй. Это был самый чудесный поцелуй в моей жизни…
Несмотря на всю решимость Кэт сохранять неприступный и безразличный вид, эти слова были ей приятны. Судя по внешности и манерам незнакомца, он имел богатый опыт в любовных делах. Высокая оценка мастера не могла не льстить ей. А ведь она вовсе не старалась доставить ему удовольствие. Что он сказал бы, если бы она действительно постаралась сделать это?..
Кэт мысленно приказала себе остановиться и не думать больше ни о каких поцелуях, иначе незнакомцу и впрямь удастся уговорить ее. Она пристально взглянула на него и поняла, что он тоже внимательно следил за выражением ее лица. Довольная улыбка на его лице говорила о том, что он понял ход ее мыслей. Черт побери, да она сама идет к нему в руки!