Если глядеть с суши, даже бурное море кажется плоским, лишенным примет до самого горизонта. Но для того, кто плывет по морю в небольшой лодчонке, море – это непрерывно меняющаяся картина холмов и долин, гор и ущелий. Когда «Нырок» взмывал вверх по крутому водному склону, Рол мог глядеть прямо в глаза проплывающим рыбам, как если бы те обитали в огромном стеклянном сосуде. Затем гуари переваливала через хребет, и начиналось скольжение с такого же крутого склона в безветренную долину у подножия.
Глиняный кувшин воды и несколько связок сушеной рыбы всегда хранились в кормовом рундуке лодки. Вода простояла здесь уже несколько недель, но оказалась нежной на вкус и прохладной после того, как Рол вымыл соль изо рта и пожевал немного филе абларони. Если его беречь, то хватит на несколько дней. Долгожданное солнце высушило его намокшие одежды. Любопытные чайки закружили над судном. То и дело та или другая усаживалась на мачте, беззаботно чистя перышки. Зрелище окружающего успокаивало, большой мир не сгинул в хаосе ночи. Он уснул, как всегда, спрятался среди безмерных звездных россыпей. Но он вновь пробудился, стоило отступить хаосу бури и тьме ночи.
Дважды Рол замечал другие суда. То были корабли, предназначенные для морских просторов, высокие карраки с развевающимися на ветру шелковыми флажками. Одно прошло достаточно близко, чтобы обозначиться на горизонте в полный рост, и мальчик даже разглядел крохотных моряков на палубе. Он смотрел на них с непривычной для себя смесью страха и тоски. Однако теперь он никому из людей не доверял. Каково бы ни было его происхождение, люди явно ненавидели и боялись его. А может, они чуяли в нем чужака, как лошадь запах гари? И все же он многое отдал бы за то, чтобы стать одним из этих моряков, избавиться от одиночества, стать частью морского братства, оказаться на борту каррака, бороздящего морские просторы. Стать нужным комуто…
Каррак прошел мимо. Вот уже и мачты пропали за изгибом высоких волн. Никто не заметил крохотный кливер, единственный парус, поднятый на «Нырке». Кругом вновь стало пусто. То были часто посещаемые воды, по ним шла обильная торговля Семи Островов, и за порядком здесь следили военные морские суда, которым платил Купеческий Союз. Так что здесь хотя бы не стоило бояться пиратов. Те бороздили более теплые воды Западного Спокойного Моря и Внутренний Предел за ним. Так рассказывал дедушка в былые мирные дни.
Рол осмотрел левую ладонь в ясном утреннем свете. Белаябелая, точно изнанка раковины, разрисованная гребенчатыми уступами. Путаница тончайших прожилок, заметно темней кожи, пробегала над первым рисунком, обвивая шрам, точно следы морских червей. Он решил, что в этом рисунке есть смысл. Существо, которое с ним это сотворило, нет, не человек, в этом он был уверен, чтото говорило ему, назвало его именем, которого он теперь не мог вспомнить. Столь многое случилось сразу же за этим. Столь многое.
Он в досаде топал по палубе «Нырка», крича в пустое небо, проклиная загадки и тайны деда. В конце концов он уронил голову и стал оплакивать конец мира, который знал. Гневными жгучесолеными слезами.
Четыре дня он плыл вперед, не отклоняясь от курса. Он вновь поставил грот, когда ветер стал тише, и «Нырок» начал спотыкаться. По ночам он дремал, дрожа, на твердой скамье у руля с надежно закрепленным румпелем. Одежду он снял и развесил на мачте в попытке окончательно высушить. На его обнаженной коже накапливалась пепельносерая мелкая соль. Волосы от соли сделались жесткими, точно конская грива. Глаза покрыли красные прожилки, их жгло. И Рол не мог больше выносить вида сушеной рыбы.
Небеса оставались ясными, ветер слегка менялся время от времени, но вновь возвращался, словно получил приказ хранить постоянство. Он был холодным и бодрил, будто на море раньше положенного явилась весна. Водяные горы ни разу не поднялись выше полуфатома, и «Нырок» ровно шествовал вперед, как будто его построили для подобных морских переходов. На пятое утро мальчик увидел землю у самого носа по левому борту. Синюю череду высоких холмов, а посреди нее гору с белой вершиной. Теперь он шел прибрежными водами Гаскара, среднего из Семи Островов. Он одолел около восьмидесяти лиг. Осталось еще немного. Рол изучал озаренные солнцем холмы, как будто их склоны таили поддающиеся разгадке ответы на все его вопросы.