– Он нашел меня, – ответил Пселлос и ухмыльнулся, обнажив серебряные клыки.
– Если в нем нет порока… Не знаю, как кровь могла оставаться такой чистой… ты хоть понимаешь…
– Достаточно, – сказал Пселлос, и зеленый свет в сосуде стал угасать. Лицо обрело неподвижность мертвой плоти. В великолепно освещенной комнате воцарилось молчание.
– Что ты за человек? – спросил Рол, с отвращением глядя на предмет в сосуде.
– А? Если говорить точно, я вовсе не человек. Но больше человек, чем ты, мой нетерпеливый юный друг. – Пселлос держался игриво, но глаза его были лишены радости, точно у палача.
– Ты чародей.
– Нет, я куда больше этого. – Пселлос опять поднял свой кубок и, обнаружив, что тот пуст, вернулся к графину. Хрустальное горлышко дважды звякнуло о кубок, и Рол был потрясен открытием, что руки Господина дрожат.
– Садись, юнец. Настало нам время поговорить. Как мужчина с мужчиной, настолько, насколько мы с тобой люди.
Они сели в тридцати футах друг от друга, блистательный вид на горы позади Пселлоса погружал его лицо в непроницаемую тень.
– Ты не человек, я тебе это уже говорил. Кровь, что течет в твоих жилах, которую твое сердце разгоняет по твоему телу, принадлежит племени, которое древнее людей. – Пселлос переплел пальцы, оперев локти о мягкие подлокотники своего кресла. – Что ты знаешь об истории мира? – И, прежде чем Рол успел бы ответить, рассмеялся. – Прости меня, возможно, я коечего не учитываю. Ардисан никогда не говорил с тобой об Уэренах?
– Мой дед рассказывал мне о Старшем Племени, которое существовало в Древности, прежде чем возник Новый Мир. Он сказал, что они были Человеком до его Падения. Некоторые принимали их за ангелов.
– Твой дед лишь повторял то, о чем болтают погрязшие в предрассудках невежды. Полагаю, у него были причины. В любом случае он ввел тебя в заблуждение. Древний Мир и Новый сосуществуют. Они занимают одно и то же место на этой земле. Но они принадлежат к различным эрам и редко соприкасаются меж собой.
– Я не понимаю.
– Есть мир за пределами того, который мы видим и которого касаемся в повседневности. Не каждому существу дарован доступ в него. Но некоторые могут существовать в двух одновременно. Ты, Рол, создание Древнего Мира, как и я. И Рауэн. – Пселлос помедлил и, кажется, собирался во чтото углубиться, но внезапно сменил тему. – Как ты убил этих трех Перьеносцев?
– Не знаю. Все случилось очень быстро. Я достал их, прежде чем они успели шевельнуться.
– Приближенные Короля Воров избираются за быстроту, за чутье, за ловкость. Предположим, они в тот миг были заняты, но ты в одиночку одолел троих. Если это была удача, то такая, какой я прежде не видывал. Скажика, ты можешь видеть в темноте?
Рол вздрогнул.
– Иногда.
– Ты всегда был способен видеть в темноте?
– Нет. Послушай, почему ты заставляешь Рауэн всем этим заниматься? Почему ты ее мучаешь?
– Она платит.
– За что?
– За Великое Знание.
– Где ты получил все то знание, которое таишь? Что дает тебе право таить его?
Пселлос махнул рукой.
– Человек идет в поле, собирает свой урожай, отвозит его на рынок. Ты хотел бы, чтобы он раздал плоды своих трудов бесплатно? Работник, как говорится, достоин вознаграждения.
– Твои цены губят людские жизни.
– Я не заставляю людей вступать со мной в сделку. Я называю цену. И они или платят мне, или нет.
Рол прижал к глазу одну из ладоней. То оказалась ладонь со шрамом, и она приятно охладила его разгоряченный, клокочущий мозг.
– Что мы такое? – прошептал он.
– А, опять все тот же вопрос. Я, кажется, тебе сказал.
– Нет, я просто человек, как и ты. Я не верю в… – Рол запнулся, поняв, что его слова нелепы после всего, что он видел и делал в своей такой короткой предшествующей жизни. Он больше не чувствовал уверенности даже в том, что у него под ногами твердь.
– Мир не таков, как ты думаешь, – произнес Пселлос. И в его голосе даже послышался намек на сочувствие. Может, он тоже был когдато изумленным мальчиком, столкнувшимся с необычностью своей собственной природы?
– Чего ты хочешь от меня? – устало спросил Рол.
– Трудно сказать, – ответил Пселлос. – Вот что я скажу тебе, юный Кортишейн, по доброй воле я дам тебе бесплатно коечто из моего драгоценного знания. Это может помочь твоей ноющей голове. Слушай внимательно.
Когдато этот наш мир был совершенно иным. Боги в открытую разгуливали среди нас, и Уэрены беседовали с ними, учась у них мудрости, которую вручил им Сам Творец. То был Мир Божий, если тебе угодно. Но в природе всех разумных созданий быть недовольными своим жребием, и как бы ни было могуче и благородно Старшее Племя, оно всегда жаждало большего знания и чувствовало, что его сковывает мир яви, доступный ему. Боги отказали им в дружбе, и тем самым вращение мира было ускорено, и все в нем острее ощутило свою смертность. – Пселлос помедлил. – На что оно должно быть похоже, Древнее Время, когда камни все еще помнили поступь богов. Это было так давно, что с тех пор едва ли можно исчислить годы. Какой мир, и каково в нем жить! – Он улыбнулся, взирая в пустоту. – Но, конечно, он минул, как и все прочее. – Голос его изменился, зазвучал суровей. – Человек пришел в мир в эпоху упадка. Последний дар Творца, как говорят некоторые. Другие верят, что он проклятие, присланное, чтобы завершить уничтожение Уэренов, и, хотя он коротко живущий, он плодовит, любопытен и нетерпелив. Сперва Старшее Племя наставляло ранних людей, но с течением времени между ними возрастало соперничество. Человек стал завидовать Уэренам, как сами они завидовали богам. Такова природа вещей. Но многие из Уэренов, когда они клонились к упадку, вступали в брак с людьми. Два племени достаточно близки телесно, разве что Уэрены крепче, дольше живут и не подвержены болезням. Во всем превосходят малое племя, которое явилось позже. Не считая одного. Их было мало, а род людской стал поразительно многочисленным. И они думали, что, сплавив два племени, смогут получить лучшее от обоих. Но возникло затруднение… с такими союзами. Они увеличивали численность потомков убывающего Старшего Племени, но таили новые опасности. Некоторые из первых их потомков не удались. Они выходили из чрева матерей страшными уродами, здравыми умом, но ущербные телом. Предполагалось уничтожать таких Падших по рождении, но родительская любовь – странная вещь. Многие Уэрены, породившие такое ущербное потомство, бежали из родных городов, чтобы спасти от гибели своих безобразных детенышей. Они обратились к морю и воззвали к состраданию Уссы Валов, и та сжалилась над ними. И увела их в такое место – далеко, на юг мира, где они начали новую жизнь, где их бедные отпрыски могли расти, не вызывая ни страха, ни насмешек. У этих Уэренов имелся предводитель, серый чародей, все дети которого оказались Падшими, но который их тем не менее любил. И звали его Камбриус Орр.