Со стороны суши скалы были менее круты и, казалось, скоро кончались. При взгляде на них мало кому удалось бы решить, работа человека или прихоть стихий придали им их нынешний облик. На уровне моря они изобиловали входами в пещеры, но в темных отверстиях отсутствовали какиелибо признаки жизни. Стройные башни в виде лезвий из более темного камня поднимались над скальным гребнем, точно каменные изваяния тополей. Самая высокая башня возносилась на двадцать или тридцать фатомов от основания до острой вершины. Они стояли беспорядочными скоплениями, которые, впрочем, все в целом радовали взгляд полуугаданной симметрией. Посмотрев пристальней, Рол увидел у оснований башен скат, скрытый в тени, где угадывались более темные и более светлые углы, точно там шли улицы. Если здесь имелся некий общий образец, то деревья, которые там росли, мешали его определить. В целом от этого места веяло чемто загадочным и тревожным, точно от святыни, где поклонялись забытым богам. И пусть в башнях не горели огни, а на затененных деревьями улицах не наблюдалось движения, Рол улавливал дым от горящих поленьев, который нес мимо них дующий на берег ветер.
– Ганеш Ка, – произнес Галлико с облегчением и немалой усталостью.
– Он выглядит покинутым. – Рол нахмурился. Правду сказать, ему отнюдь не понравился вид этого города, смахивающего на прихотливую выдумку Творца, опробованную им на здешних прибрежных горах.
– Когда как следует стемнеет, увидишь, как он оживает и сияет огнями, но только со стороны суши. Скалы глубоко прорыты ходами, там с легкостью могут разместиться тысячи жильцов. Большинство предпочитают жить в башнях.
– Сколько их здесь живет? – спросил Крид. Говоря, он увидел, как замигали зажигающиеся ламы далеко внизу вдоль позвоночников башен, желтые огоньки казались совсем крохотными по сравнению с громадами из камня. Свет был неопределенным, точно движение под каменной шкурой. Не иначе как окна прорублены глубоко и почти невидимы.
– Несколько тысяч, – ответил Галлико. – И число меняется, смотря по тому, как много кораблей в море. Ходы у основания скал ведут к сводчатой подземной гавани с причалами из цельного камня. Там с легкостью могут пришвартоваться пятьдесят боевых кораблей. Весь город выстроен внутри кольца полузатопленного кратера, образованного неким стихийным бедствием седой древности.
Восходила луна, почти полная. К востоку над морем виднелась лента прозрачных розовых облаков, и красные отсветы взбирались по шпилям Ганеш Ка, а море внизу становилось все темнее, там уже настала ночь. Новые огоньки загорелись внутри каменных стрел, и по мере того как день угасал, они все уверенней светились в надвигающейся тьме – яркий узор, воспаривший над морем.
– Красиво, – вздохнул Крид. Он глядел на город точно изгнанник, приблизившийся к родным краям, лицо его преобразилось. – Я мечтал об этом дне. – Его голос оборвался, и он склонил голову. Галлико легко положил мощную лапищу на его плечо.
– Опять работа Древних, – отрешенно проговорил Рол. – Кажется, судьба обрекла меня странствовать от одного уэренского памятника к другому. – Он повернулся к своим спутникам, недосягаемый, с холодным взглядом. – Что же, давайте спускаться.
Когдато здесь высилась стена, больше обозначавшая границу, чем защищавшая. Но она давно осыпалась и стала всего лишь каменным прибежищем для густых зарослей лаванды и можжевельника, да немногих низкорослых олив. Они перебрались через нее без трудностей и оказались среди городских развалин. Стены без крыш выстроились вдоль узких с канавами улиц. Дверные проемы и окна были темны и пусты. Рол немедленно вопреки себе вспомнил о пещере под основанием Башни Пселлоса, где рухнула его прежняя жизнь. Та самая безупречная кладка, полностью лишенная всякой жизни или следов применения.
Гдето залаяла собака, поколебав безмолвие погруженных в тень улиц. Рол чуял запах гниющей пищи, мусора, горящего дерева с обилием смолы. Трое брели по улице точно призраки по миру, который не могли видеть, но лишь слышать и обонять. И остановились, когда кучка теней на глазах у них обрела твердость, возникнув из боковых переулков почти без сопровождающих звуков, разве звякнул металл и кожа прошуршала по камню.
– Кто идет?
Галлико ухмыльнулся, сияя зелеными глазами.
– А как ты сама думаешь, Мириам?
– Рожа вроде этой только однажды и могла быть сотворена. Бог своих ошибок не повторяет. – Говорящая шагнула вперед. Высокая худощавая женщина с длинным лицом, увенчанным кровлей растрепанных ярких волос. Она улыбнулась, явив широкую щербину меж передних зубов. Изза щербины она несколько шепелявила, хотя голос ее был звучен, как перебор струн арфы. В руках она держала долгоствольный мушкет, оружие, которое прежде, во время своих плаваний, Рол видел раз или два. Одета Мириам была в поношенную оленью кожу, как и ее спутники. Они все теперь подались вперед, держась позади нее, и в их руках блеснули новые мушкетные стволы.