Лес расступился неожиданно. Сначала незаметно поредел, а потом превратился в широченное поле с колосьями. Антон аж замер от удивления. Особо морозостойкий сорт какой-то? Давно же все убрали. Он подошел поближе и сорвал колосок. Похоже на пшеницу. Покрутил в руках — даже не дозрели. Им еще минимум месяц-полтора поспевать, к этому времени уже первые заморозки ударят.
За зеленым морем колосьев виднелись деревянные дома. У Казакова еще один камень с души упал. Ну теперь точно выберется. Холодок от перспективы блуждать и ночевать в осеннем лесу без снаряжения понемногу уходил. Антон пошел по меже. Справа и слева шелестели колосья. Пахло чем-то сладким. Он покопался в памяти и нашел объяснение — клевер так цветет. Казаков не удержался и провел ладонью по колосьям. Улыбнулся — ну как будто обратно в лето ненадолго попал.
Он обогнул старенькие избы и зашел в деревеньку. Одним концом грунтовая дорога шла между домов, другим уходила в лес. На въезде Казаков заметил наваленные березовые бревна. Тянуло дымком — кто-то, видимо, баню топил. Неподалеку старуха скрипела рычагом колонки. Антон оценивающе посмотрел на местный агрегат — вряд ли водоразборная, откуда здесь центральное водоснабжение? Скважина, скорее всего. Воображение сразу подкинуло вкус ледяной, чистой воды. Очень захотелось пить. Казаков косо глянул на старуху. Ну ничего, сейчас она отвалит, и он напьется, а потом поищет кого-нибудь помоложе дорогу спросить. Он отвернулся, приложил ладонь к глазам и посмотрел на дома. По верхушке невысокого деревянного забора неуклюже пробирался толстый черный кот. Пузо явно перевешивало, но котяра упорно пер вперед, оступался, осторожничал, но все равно шел по доскам вместо того, чтобы спрыгнуть на землю. Антон невольно улыбнулся.
— Тоха!
Он обернулся на голос. К нему, придерживаясь за поясницу, торопилась та самая старуха. Она смотрела на него с узнаванием, а он точно видел ее впервые.
— Куда запропастился? — она строго оглядела его с головы до ног. — И куда ты так накутался? Сколько раз говорила, чтобы в лес один не ходил? Заблудишься, а нам потом искать тебя всей деревней.
— Вы меня с кем-то перепутали, — сдержанно отозвался Казаков.
Старуха со вздохом неодобрительно покачала головой.
— Ох Тоха-Тоха, опять у тебя дурнина взыграла, — она махнула рукой и пошаркала обратно.
Через несколько шагов обернулась.
— Я там тебе поесть занесла. На кухне оставила.
Пока Антон с недоумением смотрел ей вслед, мимо него пробежала девчонка лет семи-восьми с огненно-рыжими волосами.
— Тошка-тотошка! — она рассмеялась и бросила в него скомканный тетрадный листок.
Смятая бумажка отскочила от груди и упала на землю. Рыжая со смехом понеслась дальше. Ей вслед заругалалсь старуха.
— Глашка, а ну хватит Тоху задирать!
Антон подошел к колонке. Нажал несколько раз на рычаг, пока вода не потекла. Сполоснул руки, умыл лицо, напился. Не отпускало ощущение нереальности. Странно все. Пришел из осени в лето. В деревню, где его откуда-то знали. Ну ладно, узнали его только старуха и мелкая. Что у одной, что у второй с головой, похоже, не очень. Казаков покосился на мужичка, сидевшего на лавочке возле колонки. Тот курил и стряхивал пепел в донышко от разбитой бутылки. Ну хотя бы он его не узнал, а то тогда Антон всерьез засомневался бы в своем рассудке. С этой ироничной мыслью он еще раз осмотрелся. Издалека донесся женский голос:
— Вася! Вааааася!
Мужик возле колонки поспешно затушил окурок в разбитой бутылке и поспешил на зов. Казаков глянул ему в спину и тоже пошел следом. Найти бы кого адекватного — спросить, где он оказался, и в какую сторону идти, чтобы на трассу выйти. Солнце так нещадно припекало, что Антон и толстовку снял. В футболке самое то. Странная все-таки погода — обещали дожди и плюс десять, а такое ощущение, что жарит под тридцать. Казаков шел по проселочной дороге вдоль домов и разглядывал нехитрый, деревенский быт. На него никто не обращал внимания. Если и смотрели, то со странным узнаванием, как старуха у колонки. От этого становилось немного по себе, но Антон списал все на разыгравшееся воображение. Впереди ожесточенно ругались два мужика. Один помоложе, как Сашка, второй совсем седой. По обрывкам разговора Казаков уловил, что тот, который помладше, стащил у другого пластиковую бочку для воды и беспалевно катил ее в тачке. Казаков подошел к самому разгару спора, когда в ход пошли более увесистые аргументы, чем просто слова.
— Ну раз по-хорошему не отдаешь, то и тебе хрен! — в сердцах выкрикнул старик и со всей дури ударил по бочке вилами.