— То есть, основываясь на этом, мы должны спрятаться в Лувре на ночь, снять картину со стены и выйти из музея, — ухмыльнулся Дюма. — Так чего же мы ждем?
— Что значит «мы»? — нахмурился Том. — Ты сделал свое дело, Джей-Пи. Провел нас к Труссару. Дальше мы с Арчи вдвоем.
— Нет уж, ты от меня не отвяжешься, Феликс. — Глаза Дюма сверкнули. — Я прекрасно напивался в том баре, пока ты не вытащил меня. Теперь я трезв, и ты от меня так просто не отделаешься.
— Ты правительственный агент, Джей-Пи, — настаивал Том. — Мы с Арчи знаем, на что идем. Это не твое дело.
— А что — мое дело, Феликс? У меня нет работы. Нет жены…
— Арчи, хоть ты ему скажи, — взмолился Том.
— Нам потребуются дополнительные руки, — пожал плечами тот.
— Он шпион, — напомнил Том. — Ты же ненавидишь шпионов.
— Бывший шпион, — возразил Арчи. — Как и ты. К тому же я всегда считал, что из Джей-Пи вышел бы хороший преступник, если бы он постарался.
— Merci, — подмигнул Дюма. — В конце концов, даже если вам чудом удастся выкрасть «Мону Лизу» из Лувра, кто-то должен удостовериться, что вы не оставите ее себе.
— Вот видишь, он прирожденный мошенник, — ухмыльнулся Арчи. — Никому не верит.
Глава двадцать пятая
Черная решетчатая шахта лифта, окруженная каменными лестницами, напоминала полый ствол выгоревшего дерева. С усилием открыв дверцу, Дженнифер шагнула в кабину, и из-за сквозняка дверца захлопнулась. Цифры на латунной панели почти стерлись за давностью лет, но она все-таки смогла разглядеть дату выпуска: 1947 год. Выглядел лифт старше.
Она нажала на кнопку с цифрой «пять», и через секунду подъемник пополз вверх, зловеще громыхая и скрипя. Этажи проплывали мимо подобно горным пластам породы, и у агента Брауни внезапно возникло ощущение, что ее поднимают на самый верх скалы в плетеной корзине.
Анри Бессон, эксперт, которого порекомендовал Коул, ждал ее на лестничной площадке. Точнее, Дженнифер предположила, что это он. По мере того как лифт выползал на нужный этаж, она увидела сначала босые ноги, затем яркие шорты по колено и, наконец, расстегнутую гавайскую рубашку, открывающую волосатую грудь. Он сразу протянул ей руку для приветствия, развеяв все сомнения.
— Mademoiselle Browne? Enchante. Henri Besson a votre service[16].
Загар прекрасно сочетался со свободным стилем одежды, на небритом и неожиданно молодом лице — а ведь ему должно быть около пятидесяти — сверкали темно-голубые глаза. Только вьющиеся волосы, поседевшие на висках и поредевшие на затылке, указывали на его настоящий возраст.
— Доброе утро, — улыбнулась Дженнифер. — Спасибо, что согласились помочь по столь лаконичному запросу.
— Чем крупнее клиент, тем меньше он говорит.
Эксперт усмехнулся, и через несколько мгновений Дженнифер поняла: вся левая сторона его лица парализована. Одна щека была дряблой и тяжелой, другая — подтянутой и упругой; один глаз полуприкрыт. Видимо, Бессон перенес инсульт.
— Пожалуйста, входите. Все уже собрались.
Хадсон и Коул настояли, чтобы при экспертизе присутствовали их французские представители. Дженнифер подозревала, что причиной было не только желание удостовериться в том, что тесты проведены в условиях, удовлетворяющих обе стороны, но и холодная война между двумя гигантами. Ни один из аукционных домов не желал уступать конкуренту даже в самой малости.
Бессон провел Дженнифер в небольшой кабинет, самым выделяющимся предметом в котором было огромное, от пола до потолка, позолоченное зеркало, и познакомил с Майлсом Кингом и Каролиной Вернин, представителями «Сотбис» и «Кристис». Оба были молоды, модно одеты и отличались хищными взглядами — такие Дженнифер видела у риелторов, в первый раз пытаясь снять квартиру на Манхэттене.
— Картины доставлены благополучно? — спросила она, заметив шаткие стопки аукционных каталогов на другом конце помещения и балансирующие на них бокалы с пеплом.
— Наша прибыла вчера вечером, — кивнула Вернин.
— Я удостоверился, что картины, прибывшие тем же рейсом, что и вы, агент Брауни, были доставлены из аэропорта сразу же после прохождения всех таможенных формальностей, — немедленно среагировал Кинг.